Написать эту статью меня вынудило печальное событие: на днях скончался мой пациент Гидеон Х. Ему было 76 лет. 12 из них я был его семейным врачом. Этот моложавый, активный человек заставил меня задуматься над вопросом: как мы, семейные врачи, должны относиться к умирающим больным?
Когда Гидеону было 64 года, у него обнаружили рак прямой кишки. Он был успешно прооперирован, прошел курс облучения и выздоровел. Два года назад рак вернулся. Именно от этого диагноза Гидеон в итоге скончался. Но вы даже не представляете, насколько при всем этом он был энергичным и позитивным человеком!
Его безудержный оптимизм притягивал меня, как магнит. Даже в период онкологических процедур, которые он проходил на фоне других заболеваний, Гидеон регулярно занимался сапсерфингом. Благодаря морскому спорту он был мускулистым, загорелым и выглядел намного моложе своего возраста.
До определенного момента я выполнял функции его семейного врача. Наблюдал за течением болезни, давал советы. Порой было необходимо уточнить, как лечить его диабет, иногда была необходима консультация у нефролога. Периодически в давал ему направления на госпитализацию из-за проблем с почками или в связи с воспалением легких. Когда же вернулся рак, лечение Гидеона полностью перешло к онкологу. Довольно часто в подобных ситуациях именно онкологи становятся главными врачами для своих пациентов, а семейный доктор лишь обеспечивает поддержку основного лечения.
Во время приема Гидеона я просматривал заключение онколога и выполнял его рекомендации: назначал очередь на рентген или МРТ, запрашивал разрешение на новейший препарат, едва включенный в корзину лекарств и медпроцедур, давал направление на анализ крови, который следовало делать после каждой химиотерапевтической процедуры. Одновременно мы с Гидеоном дружески беседовали - о повседневных делах, политике, детях. Наше общение всегда было недолгим: уже через 15 минут Гидеон вставал и покидал кабинет с улыбкой и словами: "Не хочу задерживать очередь".
В последний год Гидеон сильно ослаб и перешел на домашнюю госпитализацию. Я стал посещать его на дому - всегда в определенный день, перед вечерним дежурством в поликлинике. Во время этих визитов мы не занимались бумажной волокитой, а просто сидели и беседовали. Иногда возникали проблемы, требовавшие оперативного решения - пролежни, нагноения. Но по большей части мы вели светскую беседу, которая продолжались ровно четверть часа. Даже в этой ситуации Гидеон был пунктуален: "Идите, доктор, вас ждут пациенты. Ведь вы начинаете прием в 15:00, верно?"
Общение с Гидеоном заставило меня задуматься над вопросом, который всегда занимал меня: что, собственно, я делаю в его доме? Можно ли считать нашу светскую беседу визитом врача? Чем это отличается от визита друзей или родственников? Кому это необходимо в большей степени - Гидеону или мне?
- Привет, Гидеон, как дела?
- Все нормально. Как там на улице? Кажется, жара?
- Да, очень жарко. Хотя лето еще толком не началось. Ты все еще выходишь на прогулку?
- Не совсем. Из-за жары и болей в пояснице я лишь немного прохаживаюсь с ходунками по гостиной и на балконе. В сопровождении Матильды, моей сиделки.
- Кстати, как она?
- Она замечательная. Намного лучше предыдущей.
- Хорошо, что вы ее поменяли. Заходишь в дом и сразу чувствуешь, как все изменилось. А как дети?
- Я им так благодарен. Они помогают мне во всем. Как же я покину (на глазах проступают слезы). Я не хочу, чтобы они видели меня таким слабым.
- Ты слабый? О чем ты! Ты образец силы духа и упорства.
Чем были для нас подобные беседы по вторникам? Всегда в одно и то же время - на кухне за обеденным столом или в спальне, которая в последние месяцы выполняла функцию процедурного кабинета. Можно ли считать это визитом врача, имеющим какую-либо медицинскую ценность? Во время этих посещений я не делал никаких анализов, не обсуждал план лечения. Мы просто беседовали. Мой визит был важен для Гидеона - накануне он стригся и брился. По словам детей, он вспоминал о нашем разговоре и на следующий день.
А что насчет меня? Неужели я изучал врачебное дело и проходил специализацию в области семейной медицины лишь для того, чтобы говорить о погоде и держать за руку страдающего человека? Полагаю, что да.
Для того чтобы проявить внимание, выслушать человека, не требуется медицинское образование или клинический опыт. На это способен каждый - друг, родственник, даже посыльный с пиццей. Однако тот факт, что у кровати Гидеона сидел его врач, профессиональный медик, придавал ситуации особый вес. Это было простейшее, но при этом весьма эффективное лечение в сложившейся ситуации. Казалось бы, столь простое, но довольно редкое в наши дни.
Современный врач погружен с головой в практическую работу - анализы, процедуры, показатели. При таком рабочем ритме порой невозможно присесть на минуту у койки больного и помолчать вместе с ним. Социальное взаимодействие между врачом и пациентом претерпело кардинальные изменения, как и все в нашей жизни. Мы стремимся получить быстрый и точный ответ на любой вопрос. Но, возможно, нам стоит чаще прислушиваться и молчать - не только у постели тяжелого больного. Я с благодарностью вспоминаю о нашем общении с Гидеоном. Надеюсь, он получил от меня не меньше, чем я от него.
►Справка "Вестей". Доктор Дорон Амуси - семейный врач, который известен своим глубоким аналитическим разбором важнейших проблем первичной медицины страны. Он автор книги о системе здравоохранения Израиля, а также популярных статей для широкого круга читателей.
Всем желающим глубже понять израильское здравоохранение, тонкости общественной и частной медицины, а также саму личность семейного врача рекомендуем ознакомиться с вышеприведенными ссылками.
Статьи д-ра Дорона Амуси (на иврите) публикуются в журнале "Мента" из концерна "Едиот ахронот"
Перевод: Гай Франкович