Мы дети советской эпохи. И можете навзрыд вопить, что это не так. В нашем сознании слово "донос" имеет негативную коннотацию. При этом поколения наших родителей и дедов написали миллионы доносов.
Сегодня их внуки-правнуки это благое дело продолжают. За последнюю неделю стало известно о двух преподавателях из России, на которых написали доносы их собственные ученики. За осуждение войны. В обоих случаях волтерьянство продемонстрировали преподаватели иностранного языка – вероятно, именно на этот учебный предмет вскорости обрушится карающий молот. Хотя все впереди… математики считать умеют… Физики знают закон сохранения энергии… Историки – ну совсем не будем. Кто там еще есть? От филологов можно ждать подвоха, могут в словарях найти запретные слова. Биологи – не все гладко, вдруг они за генетику, а в нынешних условиях потребны идеи Лысенко… Или философский камень, впрочем, это уже для химиков. Информатика? Не нужна она, компьютеры завтра кончатся. Вот и останутся закон божий да физкультура. Многие знания рождают многие печали. И многие доносы. Но правда страшно представить себе подростка двадцать первого века, набивающего на клавиатуре кляузу в ФСБ на преподавателя, сказавшего, что война – это чудовищно.
Если попытаться посмотреть на вещи с другой стороны – вот вы лично, дочитав эту строчку, идете гулять с собакой, или без собаки, и видите странную и необъяснимую с точки зрения логики деятельность незнакомых людей за углом. Может это быть подготовкой к террористической атаке? Может. Пойдете вы разбираться сами? Полагаю, нет. Логично обратиться в полицию? Нормально, если нет этого ощущения внутренней неловкости от собственного стукачества. А если это обращение поможет избежать человеческих жертв? Переломите или пройдете мимо? Ну, хотя бы позвоните или отвернетесь?
А если в начале прошлого века кто-нибудь "стучал" бы на деятельность подозрительных товарищей-революционеров до тех пор, пока их всех бы не повылавливали? Может, обошлись бы без гражданской войны? Конечно, это все такая альтернативная история, которая на самом деле сослагательного наклонения не знает…
В прошлом году, когда протестующие против итогов выборов американцы пошли к Капитолию, сын одного из них, восемнадцатилетний Джексон Реффит, уведомил ФБР о том, что его отец "что-то замышляет". Такой же номер выполнила Хелена Дьюк из Массачусетса, сдав собственную мать. Оба прославились в соцсетях. А также использовали приобретенную славу для краудфандинга, собирая деньги на собственное образование. Не, коли слава уже есть, отчего ее не монетизировать… Диалог Бургомистра и Генриха из сказки Евгения Шварца "Убить Дракона", когда оба понимают, что сын передаст содержание разговора с отцом Дракону – это нравственная норма?
А если речь, повторюсь, идет о спасении жизни? Только вот в деле российских "англичанок" никакого спасения никакой жизни не происходит. Взбесившаяся государственная машина объявила запрет называть черное – черным. И подневольные государевы люди в какой-то момент не могут удержаться от справедливой реакции. Они – в массе – долго молчали. Делали то, что велено. Когда фальсифицировали выборы. Когда шли на акции всенародной поддержки в Лужники. В какой-то момент запас прочности иссяк. Многие из этих государевых людей еще помнят вегетарианские времена, когда с официальной точкой зрения можно было не согласиться. Но вот подросли детки, которых окормляли антенной государственных каналов. И которые, закончив доверительную беседу с преподавателем… - что? Просто сообщили родителям, а уж те подсуетились? Или же все-таки написали своими руками? Они уже находятся в измененном состоянии сознания, когда ты отождествляешь себя с государством, коему якобы грозит опасность? Они понимают, что не сдержавшимся учителям грозят реальные сроки заключения? Они ощущают себя героями? Или же в стране, стремительно прокатившейся по некоторым вехам застоя и несущейся дальше назад – примеряют к себе пушкинское упоение "мрачной бездны на краю"?
У меня нет ответа на все эти вопросы. Но, как обычно, есть история из архива. Жила-была в 1937 году четырнадцатилетняя девочка. Я знаю ее имя. И имена ее родителей. Когда пришли за ее отцом, пламенная коммунистка-мать произнесла перед чекистами обличительную речь про врага народа, изверга рода человеческого, с которым она отныне не желает иметь ничего общего. Зажигательно говорила. Одному из чекистов даже неловко стало. Он отвел глаза и буркнул: бельишко ему соберите… Мать девочки никакого бельишка собирать не стала, продолжая гневные филиппики. С тем и ушли под ее "Враг! Враг! Враг!".
А через пару недель пришли и за матерью. Она точно знала, что уж это абсолютнейшая ошибка, с каковой вестью и метнулась обнять дочь. Та отступила на шаг и сурово сказала маме: ну ты же теперь тоже враг! Враг!
Мать в лагерях выжила. Ни черта не поняла. Когда в 1955 вышла, первое, что сделала – написала заявление о восстановлении в партии.
Маленькие люди большого террора отвратительны. Хотя и большой террор сегодня тоже – пока еще маленький. Но он вырастет. А с ним и добровольцы на страже мнимых рубежей.