История скончавшегося 13 сентября идеолога израильских антипрививочников Хая Шаулиана продолжает волновать людей. Даже на смертном одре он не отказался от своих убеждений. Но смерть Шаулиана от осложнений коронавирусной инфекции не оказала никакого влияния на его сторонников. Некоторые из них даже обвинили власти в намеренной ликвидации своего гуру. В связи с этим возник вопрос: почему антипрививочники такие упертые? Об этом - интервью с израильским психоаналитиком и специалистом по клинической психологии д-ром Йоси Триестом.
"Я ничего не могу сказать конкретно о Шаулиане, поскольку не был лично знаком с ним. Но если вы хотите понять, каким образом люди приходят к подобным убеждениям, вы должны исходить из того, что иррациональная вера в заговоры и тайные силы присуща человеческому мышлению. Человек иррационален по своей природе. Наше мышление подвержено влиянию эмоций, желаний, страхов, тревог и пережитых душевных травм, порой не осознаваемых. Все это, разумеется, давно известно. Об этом писал еще Фрейд. И это относится не только к тому, как мы воспринимаем эпидемию. Логическое мышление вообще опирается на эмоциональный фундамент. Логика и эмоции естественным образом сосуществуют в нашей голове", - говорит д-р Триест.
- Возникает впечатление, что расхождение между логикой и эмоциями усилилось в период эпидемии.
- Возможно, это связано с тем, что эпидемия оказывает сильное эмоциональное влияние на наше душевное состояние. Это можно сравнить с самой коронавирусной инфекцией. Больные страдают от жара и одышки, а в психологическом плане вирус пробуждает в людях иррациональный страх. Мы сталкиваемся с субстанцией, которая может в любой момент прокникнуть в тело и взять под контроль наши клетки. Это напоминает фильм ужасов. Нас также пугает, что вирус одновременно и мертвый и живой организм, этакий зомби. И что особенно важно: вирус стирает четкую границу между атакующим и жертвой, между "добром" и "злом".
- Что вы имеете в виду?
- Вдыхая воздух в инфицированном пространстве, я могу стать жертвой "зла". Но буквально через мгновение, на выдохе, я сам становлюсь "злом", причиняя вред близким людям. Я не всегда успеваю осознать, когда от меня исходит угроза. Стирается граница между двумя фундаментальными понятиями, столь необходимая для сохранения психического здоровья.
- В чем суть этого явления?
- Сама возможность подобного сценария, когда нечто захватывает тело и подчиняет своим потребностям, а вы не в состоянии контролировать это, оказывает мощное воздействие на психику. Это вызывает жуткое беспокойство, поскольку знакомое становится незнакомым, а повседневное – угрожающим. Становится трудно понять, чего следует остерегаться, где находится враг – внутри или снаружи. Теряется способность различать реальное и воображаемое. Механизм этого явления был описан Зигмундом Фрейдом.
- Но ведь подобная тревожность присуща всем людям, а не отдельным персонам?
- Верно. Однако большинство из нас не воспримут это как подлинное тревожное расстройство. Некоторым это покажется обычным стрессом, у других проявится в виде чрезмерной веселости. Часто тревожные расстройства нами просто не осознаются. Описываемое состояние также нередко проявляется в виде резкой поляризации мнений - за и против. Люди вступают в конфликт – как внутренний, так и внешний.
- Почему так происходит?
- Когда теряется способность различать добро и зло, внутреннее и внешнее, фантазии и реальность, включаются механизмы психологической защиты. Их цель - возведение новых границ и восстановление целостности картины мира. Наша психика формирует внятные полюса – между "хорошим" и "плохим". Например, между "хорошими" гражданами, сделавшими прививки, и "плохими", отказывающимися от вакцинации.
Не случайно одной из первых мер, к которой человечество прибегло в начале эпидемии, стал тотальный карантин. Карантин не только расставляет физические границы, он заново определяет грань между "добром" и "злом". Очень быстро стали проявляться признаки раскола в обществе: харедим, обвиненные в нарушении предписаний минздрава, привилегированные лица, летавшие за границу вопреки запретам, демонстранты, вышедшие в разгар эпидемии на акции протеста. Важно отметить, что речь идет не о легитимной критике в адрес той или иной группы населения, а об эмоционально заряженном отношении к тому, кто был идентифицирован в качестве "другого".
В периоды потрясений человек зачастую отказывается от самостоятельного мышления и полагается на "мудрость толпы". Мы живем в мире, где превалирует массовое мышление, с невероятной эффективностью распространямое с помощью современных технологий и социальных сетей. Люди формируют эмоционально комфортные для них группы. При этом постоянно растет разрыв между "своими" и "чужими". Люди в таких группах склонны верить в удобные для них иррациональные идеи, далекие от реальности. Они отдают предпочтение эмоциональному, а не рациональному видению мира. В последние годы социальные сети фактически узаконили инфантильное поведение взрослых людей. Многие ведут себя, как малые дети, полагая, что если громко постучат ножками, их требования будут удовлетворены - и проблема исчезнет.
- Все это дорого обходится обществу, поскольку люди игнорируют реальность.
- В большинстве случаев массовое мышление удовлетворяет эмоциональные запросы населения и в довольно категорической форме выражает определенные ценностные ориентиры. Однако рациональностью здесь и не пахнет. Толпа осознает свои желания в данный конкретный момент, но не способна на разумное принятие решений. Массовое, коллективное мышление заменяет трезвую оценку реальности на групповую сплоченность, временно приглушающую страхи и тревоги, даже если реальная проблема остается нерешенной и угрожает нашей жизни.
- То, что вы говорите, по-настоящему страшно.
- Все, что я описываю, совершенно естественно для людей. Массовое мышление – своего рода ядерный реактор, производящий энергию, без которой невозможно функционирование человеческого общества. Однако нужны механизмы контроля и регуляции. Иначе вместо созидания мы получим разрушение.
В своей классической работе "Психология масс и анализ Я" Зигмунд Фрейд цитирует строки из книги французского врача и антрополога Гюстава Лебона "Психология масс". Лебон утверждал, что каковы бы ни были индивиды, составляющие "одухотворенную толпу", каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности – вплоть до потери чувства самосохранения.
- Но противники вакцинации выдвигают немало рациональных доводов в защиту своей позиции?
- Следует отметить: само по себе утверждение, что прививка может быть опасной, не является нерациональным. Известны случаи, когда лицензированные препараты причиняли вред. Вопрос в том, каким образом вы пришли именно к такому выводу, какими данными вы оперируете, на каких фактах основываются ваши утверждения. Тот, кто заявляет о категорическом отказе делать прививку, априори игнорирует главный вопрос, который должен беспокоить его больше всего: опаснее ли прививка самого заболевания.
Тот, кто говорит: "Я боюсь прививаться" - боится неизвестных побочных явлений вакцины больше, чем известных угроз, исходящих от коронвируса. Речь идет об эмоциональной, а не о рациональной реакции на вакцинацию.
- Антипрививочники приводят разные факты, которые, как они утверждают, поддерживают их подход.
- Верно. Поэтому все, что остается, - это проверка сведений, на которые они опираются. Насколько серьезны источники этой информации. До тех пор, пока обе стороны используют подлинные научные аргументы, спор легитимен.
- И все же это не объясняет распространение параноидальных теорий о том, что с помощью вакцин людей чипируют.
- Массовое (групповое) мышление, движимое тревогой, порождает много агрессии и ненависти. Динамика массового мышления с легкостью становится параноидальной. Оно игнорирует факты и рациональные доводы, создавая воображаемую уверенность там, где неопределенность невыносима для человеческого сознания. В таких ситуациях массовое мышление прикрывается наукой как фиговым листом.
- Печально. Можно ли таких людей вообще в чем-либо убедить?
- Восстановить готовность людей мыслить рационально, опираясь на научное знание, могут лишь авторитетные лидеры. Нужны эксперты, которым люди доверяют, нужны руководители, которые укрепляют доверие к экспертным инстанциям. Нынешнее правительство прилагает усилия в этом направлении, пытаясь восстановить легитимность профессиональных институтов.
- Разве это не нечто само собой разумеющееся?
- На первый взгляд, это кажется очевидным. Однако массы, к сожалению, склонны выбирать лидеров, поощряющих в них эмоции, а не рациональное мышление. Общество пребывает в тревожном состоянии, оно охвачено ужасом, граница между добром и злом размыта. Нередко именно в такой ситуации появляются лидеры, злоупотребляющие растерянностью и страхами людей. Они угождают толпе, нанося ущерб профессиональным институтам, работающим на благо граждан. Так произошло, например, в эпоху Трампа - лидера, который предпочитал воспламенять эмоции и игнорировать научные данные. Его поклонникам это нравилось, но общество в целом пришло к выводу, что такой подход угрожает его существованию.
Если говорить коротко, невозможно изменить мышление толпы посредством "аргументов и фактов". Но можно направить его в разумное русло руководством, сочетающим сохранение рамок закона с подключением профессиональных инстанций. Только это способно сформировать у масс людей баланс между эмоциями и логикой.
Перевод: Гай Франкович