Казалось, это аксиома: граждане обязаны понимать смысл документов, издаваемых различными госструктурами. Прежде всего - Службой национального страхования ("Битуах леуми") и Налоговым управлением. Однако на деле это не так. Язык канцеляризмов и юридических терминов, которым изобилуют всевозможные инструкции и правила, недоступен даже для уроженцев страны. Не говоря уже о новых репатриантах, которые не столь глубоко владеют ивритом. Об этом пишет в Ynet 19 августа Дана Пеэр, преподаватель юрфака университета Райхмана в Герцлии.
В колонке, озаглавленной "И вы тоже не понимаете языка "Битуах леуми" и Налогового управления?" (גם אתם לא מבינים את השפה של ביטוח לאומי ומס הכנסה?), автор отмечает, что пониманию не подлежит большинство важных документов, включая договоры по ипотеке, банковские соглашения, формы, заполнения которых требуют различные ведомства. Не имея возможности прорваться через нагромождения непонятных слов и терминов, люди либо подписывают "не глядя", что сопряжено в будущими неприятностями, либо до конца не понимают, что им положено, и недополучают того, что гарантировано законом.
Во многих развитых странах еще с 1970-х годов существует правило, что документы должны быть написаны простым и доступным языком. Данное положение фигурирует даже в уставе Евросоюза, где значится, что документы пишутся "ясно, просто, лаконично, недвусмысленно". Такое же правило действует в США, где от всех федеральных органов требуют составлять документы в понятной форме.
Дана Пеэр приводит выдержку из переписки с коллегой, который в последние годы работает в Австралии. Тот, в частности, пишет: "Никаких 30-страничных договоров, которые легко можно уложить в пять. Никаких закрученных фраз, половина из которых на арамейском. Никаких повторов и наворотов. Абсолютно простой язык. Четкий и понятный".
В Израиле же, как считает Дана Пеэр, документы составляются так, чтобы смысла их не мог понять никто, кроме "касты избранных". Они потом трактуют написанное прочим, зарабатывая на этом неплохие деньги.
В том случае, если появляется документ, написанный человеческим языком, то он воспринимается не как нормальная практика, а как некий "бонус" - свидетельство особой заботы о клиенте.
В Израиле, напоминает автор, есть закон "Право общества знать". Теперь нужен закон "Право общества понимать". И необходимость такого закона, считает Дана Пеэр, продиктована каждым днем жизни простого человека, каждым часом его соприкосновения с государственной машиной.
Граждане обязаны понимать то, что от них хотят (или что им предлагают) в системе просвещения и здравоохранения, в судах, в банках. Право понимать, отмечается в публикации, особенно важно для социально слабых слоев населения, вынужденных сталкиваться с государственной машиной значительно чаще - оформлять пособия, брать кредиты, заполнять формы.
Д-р Лея Левин недавно провела исследование, в рамках которого интересовалась, насколько хорошо граждане Израиля понимают документы государственных инстанций. Почти 80% пожаловались, что не понимаю письма, поступающие из "Битуах леуми". Там всевозможные сокращения, термины, таблицы, которые не понятны даже уроженцам Израиля. А для новых репатриантов - это вообще сродни головоломке.
Особо много жалоб на сложность понимания поступает от людей пожилого возраста. В публикации приводятся выдержки из интервью с пенсионерами, которые сетуют, что не могут понять этого "высокого канцелярского языка". (Добавим, что большинство документов "Битуах леуми" не переведены на русский язык, а это создает особые трудности для репатриантов.)
Дана Пеэр подчеркивает, что право общества на понимание является одним из фундаментальных принципов демократии. Без него нет подлинного равенства. Если часть граждан вообще не понимает, что от них хочет государство, то о каком равенстве может быть речь? И как можно требовать соблюдения правил, если они написаны языком, непонятным тем, кто должен их выполнять?
Кстати, в США обратили внимание, что четко написанный документ приводит к уменьшению нагрузки на чиновников. А затем и к сокращению количества чиновников, призванных растолковывать гражданам "бюрократическую абракадабру". Быть может, чиновники продолжают писать свои документы на "ужасном языке", чтобы не потерять работу?