"Тыквенная", "сырная", "колбасная", "путинская". Эти понятия известны только русскоязычным израильтянам и ими же придуманы для описания разных волн алии из бывшего СССР. Между каждой такой волной существует определенный антагонизм. Он особенно усилился в последний год, на фоне массовой репатриации из России и Украины, вызванной войной между этими странами. В соцсетях кипят диспуты со взаимными упреками и уничижительными замечаниями. Каждый очередной пост новоприбывших с критикой израильского сервиса, еды, учреждений, а также русскоговорящих соотечественников вызывает очередной всплеск возмущения со стороны "старожилов", которые упрекают новеньких в "московско-питерском снобизме". В чем причины этого антагонизма? Профессор Зеэв Ханин, преподаватель отделения политических наук в Университете Бар-Илан и академический руководитель Института Евро-Азиатских еврейских исследований в Герцлии, объяснил в интервью "Вестям".
- В чем вы видите главное отличие репатриантов последнего года от Большой алии 90-х?
- У всех волн репатриации были свои отличия, но нужно понимать, что нынешняя волна не началась с войной в Украине. Это продолжение волны "путинской" алии, которая хлынула в Израиль с 2014 года, после аннексии Крыма. Война в Украине послужила сильным дополнительным стимулом для репатриации и разделила прибывших на "совсем новичков" и "немного бывалых".
По поводу предыдущих волн алии. В свое время профессор Александр Воронель, известный сионист-отказник, на мой вопрос о том, чем он объясняет некоторый антагонизм между репатриантами 90-х и алией 70-х годов, честно ответил: "До вашего приезда мы, семидесятники, были героями, прорвавшимися из-за железного занавеса, победителями советской диктатуры – а стали маленькой группой, потерявшейся в огромной волне иммигрантов. Поэтому первая, во многом подсознательная реакция на "новеньких" и была такой".
- Тогда же появилось и обидное прозвище "колбасная алия". Оно намекало, что волна репатриации 70-х была идеологической, а теперь из СССР едут по экономическим причинам, "из-за колбасы".
- Примерно к 1993 году этот конфликт сгладился. Представители алии 70-х поняли, что благодаря Большой алие они получили колоссальный шанс. Ведь раньше, будучи заметно представленными в израильской профессиональной и интеллектуальной элите, они были на вторых ролях в политике и иных сферах общественного влияния. А в 90-е годы в их распоряжении оказался политический инструмент, а также новые деловые возможности.
Так что обе "русскоязычные" группы сблизились довольно быстро. Затем была алия конца 90-х - начала 2000-х, тоже весьма существенная. Около 125 тысяч человек репатриировались в Израиль с 1999 по 2001 год, но ее почти не заметили.
- Почему?
- Потому что они себя никак не позиционировали, не выделялись, не создавали своих форумов, да и психологически не отделяли себя от репатриантов, прибывших несколькими годами ранее. Эта группа почти никак себя не проявила в публичном пространстве, а когда финансовый кризис в России закончился – значительная часть из них вернулась обратно. В это время в Израиле началась Вторая интифада, а в России – недолгий расцвет перспектив, и многие русскоязычные израильтяне отправились туда на заработки. Влияние представителей этой короткой волны на коллективное общественное сознание в Израиле было минимальным.
- И тогда же закончилась Большая алия?
- Да, она закончилась в 2001 году. В 2002 году приехало вдвое меньше новых граждан, чем в 2001-м, и далее алия пошла по нисходящей. В 2008 году в Израиле были самые низкие показатели репатриации за всю историю государства.
Приехавшие в "нулевые" годы после этого отличались от алии 90-х так же сильно, как те отличались от алии 70-х, завершившейся Олимпиадой в Москве, после которой выезд был закрыт герметично и 8-9 лет не было вообще никакой репатриации из СССР. Тогда это привело к психологическому разрыву между представителями волн репатриации, но в ранние и поздние 90-е такого разрыва не было, выезд не закрывали, была возможность ездить в страны исхода, посещать театры в Москве, в общем, совершенно иная история.
Те, кто приезжал в нулевые, были либо представителями периферии постсоветских стран, либо мотивированной сионистской молодежью, воспитанной на летних лагерях Сохнута и культурных центрах посольств Израиля, - алией идеологического выбора, которую обычно идентифицируют с репатриацией из западных стран.
Перелом начался после грузинской войны. В 2009 году снова начался рост репатриации, далее грянул 2012 год – первые мощные антиправительственные демонстрации в России - и, наконец, 2014 год – Крым. Нынешняя, военная алия является демографическим скачком, сдвинувшим с места тех российских, украинских и белорусских евреев, которые ранее не собирались уезжать. Однако, по сути, это продолжение алии 2014-го и последующих лет. Понимаете, социологически это одна волна репатриации: "путинская", "сырная", а теперь и "военная" алия.
Разница между волной довоенной (до 2014 года) и нынешней – в том, что приехавшие раньше уже освоились, они немного разобрались, что к чему, и имеют привилегию немножко инструктировать совсем новеньких. Я бы сказал, что одной из наиболее ярких фигур такого рода является Аркадий Майофис, как-то сформулировавший потрясающую максиму: "Я с вами абсолютно согласен, что Израиль – это не Москва. Я согласен, что здесь много чего не хватает, но если вам этого не хватает – сделайте сами".
И, на мой взгляд, именно этот подход отражает настроение мейнстрима, а вовсе не перебранка в социальных сетях. Никакого реального конфликта – нет.
- Вот вы и опередили мой следующий вопрос. Вы известный исследователь алии, автор научных работ по этой теме. Как вы, своим взглядом ученого, объясняете конфликты в соцсетях между репатриантами 90-х и нынешними новенькими?
- Все эти "конфликты" и всплески не являются репрезентативным срезом. Проще говоря, это шум социальных активистов, которые составляют около 10% любой выборки, но покрывают 90% любого информационного пространства. Это удобно, это модно – изучать нарративы. Появляются группы вроде "Тыквенного латте", "Новенькие, вам здесь рады" или наоборот - "Старенькие, вам не рады", они собирают сотни лайков и тысячи подписчиков. Но все это на самом деле не отражает основное течение процесса. Море на самом деле тихое, если углубиться на полметра в толщу воды, а волны - они только у берега.
- А все эти уничижительные названия - "колбасная", "тыквенная". Почему сочиняются и распространяются такие ярлыки?
- Ну почему? Потому что людям нужны понятные символы. Мы все живем лозунгами. Обратите внимание на выборы, которые в нашей стране случаются часто: никто не обсуждает идеологию, обсуждают только электоральные символы. "Это правительство за год развалило всю экономику, которую мы выстраивали десятилетиями". Это реальность? Нет, это электоральный лозунг. И тут то же самое: "Она тут без году неделя – а уже поучает нас про безопасность, демократию, религию… Что она вообще понимает?" Суть высказываний авторов при этом мало кто обсуждает, она остается за кадром.
Что же до наклеивания ярлыков - то этим занимаются группы активистов, имеющих определенные интересы, которые могут быть совершенно разными, в том числе политическими. Они и пытаются выдать этот шум за тенденцию. На самом деле это не так.
- Вы усматриваете в этом явлении политические мотивы?
- Возможно. Скажем, многие говорят о том, что такие соображения стоят за планом отмены экстренной репатриации (которую потом все же продлили), за поправкой к закону о загранпаспортах. То есть направлены прежде всего против "неправильно голосующих русских", вместо которых имеет смысл приглашать "политически лояльных французов" (которых, кстати, мы были бы рады здесь видеть в любом случае). Кстати, евреи Франции – из немногих, если вообще не единственная община диаспоры, чьи лидеры почти никак не критикуют юридическую реформу в Израиле, занятный факт.
Другие все же считают такую оценку упрощенной.
- По официальной статистике, 32% прибывших по экстренной репатриации уже покинули Израиль. В чем, по-вашему, главная причина - в том, что люди приехали только за паспортами, или потому что Израиль показался им недостаточно привлекательным? Или потому, что власти не способны решить главные проблемы этой алии - ульпаны, трудоустройство?
- А откуда мы знаем, что они покинули Израиль? То, что было опубликовано, это факт: 32% не находятся сейчас в Израиле. Уехали ли они насовсем или нет, будет известно по официальному критерию ЦСБ, согласно которому израильтянин, живущий за границей, – это гражданин, находящийся за пределами страны более 12 месяцев. А министерство алии оперирует даже 24 месяцами.
Поэтому на данный момент мы не знаем, кто из этих людей покинул Израиль навсегда, а кто уехал жениться, путешествовать, реализовать недвижимость, учиться. Так что трактовать опубликованные данные как число "покинувших Израиль" могут только обладатели специфических интересов в этом вопросе.
Кстати, количество израильских граждан, перманентно не находящихся в стране по разным причинам, составляет от 700 до 800 тысяч. И больше половины из них - коренные израильтяне.
Так что на ваш вопрос, почему новые репатрианты покидают Израиль – временно или на постоянной основе, ответить на данный момент невозможно.
- Ваш прогноз как специалиста: что будет с алией последнего года? Смогут ли новые репатрианты интегрироваться, сгладится ли конфликт между разными волнами алии?
- У меня нет сомнений, что произойдет то же, что и с предыдущими волнами. Другое дело, сколько времени займет процесс культурной адаптации, а не идеологической или политической.
Алия 90-х имела систему представлений, сформированную в советский период. Сегодня эти люди уже гораздо больше продукт израильского опыта, чем советского наследия.
Алия последних полутора десятилетий – постсоветская в полном смысле этого слова. Молодежь этой алии родилась после распада СССР или на стыке.
Наш опыт - это 30 лет жизни в Израиле, их опыт – 30 лет жизни в постсоветских странах, где их "обдувал ветер перемен" не менее серьезный, чем нас здесь. Они ведут себя иначе, у них другие представления – и точка соприкосновения иногда вызывает разряды и искры.