10 Еще фото
Анна Уколова, пресс-секретарь ЦАХАЛа на русском языке. Справа - на службе, слева - дома
(Фото: Ноа Лави, Виктория Лукинова)
Для большинства русскоязычных израильтян Анна Уколова - пресс-секретарь Армии обороны Израиля на русском языке, разъясняющая события в телеэфирах и отвечающая на самые сложные вопросы последние два года. Она сопровождает журналистов в поездках в Газу и обстреливаемые районы, дает интервью иностранным СМИ на русском языке и редко бывает дома. В отличие от многих коллег по пресс-службе, Уколова - не кадровый военный, а резервист. Но каждый день она надевает форму и исполняет свои обязанности в самой продолжительной войне в истории Израиля. В оставшееся время успевает воспитывать дочь Луну, каждую пятницу - печь халы и делиться их снимками в соцсетях, а также руководить новым проектом "Израиль. Личные истории".
Обо всем этом Анна рассказала корреспонденту "Вестей" на собственной кухне, пока в духовке подходили и зарумянивались ставшие личной военной традицией Ани субботние халы.
► "Никогда не думала, что стану пресс-секретарем армии"
Анне Уколовой 39 лет, она родилась в Украине (тогда СССР), в деревне Коломак Харьковской области. Там она закончила 9 классов школы и репатриировалась с семьей в Израиль в 2002 году в возрасте 14 лет. Закончив школу в Холоне, поступила на программу "академического резерва" ЦАХАЛа ("атуда академаит"), позволяющую получить высшее образование вместе с армейской службой. Программа рассчитана на 9 лет: три года учебы, три года срочной службы в ЦАХАЛе, и еще три - контрактной.
"Я закончила первую степень Еврейского университета по английскому языку и испановедению, прошла 5-недельный курс молодого бойца и поступила на службу в Управление пострадавших (миналь а-нифгаим ве-кциней арим), - вспоминает Анна. - Работала в отделе, занимавшимся подбором кадров и их подготовкой, дополнительными курсами, а также группами поддержки, которые работают с раненым солдатами и офицерами. Туда же входит служба оповещения о гибели, похищении и тяжелых ранениях солдат и курсы для армейских оповестителей, которыми я занималась.
- Да, и именно тогда я поняла, насколько наша армия строится на высоких человеческих ценностях. Количественно ЦАХАЛ – очень маленькая армия, но большой человеческий ресурс выделен именно на связь и поддержку семей погибших военных. Это укрепляет общество и дает понимание, что о семье будет кому позаботиться, если с тобой что-то случится. Система оповещения за многие годы отточена настолько, что в ней нет ни единого случайного элемента: текст, поведение, что и как говорить, чтобы минимизировать травму – насколько это вообще возможно в таких обстоятельствах.
- Есть и культурные различия, в том числе языковые, это тоже проработано?
- Конечно, принимаются во внимание все различия и особенности, и схема поведения тоже может быть разной. Друзы, мусульмане, репатрианты из разных общин - подход будет разным. Например, в эфиопской общине вначале оповестители идут к главе общины, у друзов – к шейху, у репатриантов иногда нет семьи в Израиле, есть еще и дети дипломатов, родители которых за границей, там отработана система оповещения с МИДом. Поэтому бывает так, что есть сообщение о гибели нескольких солдат, но не все имена сообщаются прессе – именно потому, что семья должна узнать первыми. При этом оповестителей задействуют по месту жительства, чтобы сам процесс оповещения был коротким, насколько это возможно. У них форма почти всегда с собой, в машине.
В пресс-службу ЦАХАЛа Уколова попала после того, как закончила офицерские курсы и должна была перейти на более высокую должность, соответствующую новому званию.
"Мне предлагали очень интересную должность в Управлении пострадавших в отделе пропавших без вести – поиск информации, поддержка семей, тогда как раз Гилад Шалит был в плену у ХАМАСа, я общалась с семьей и для меня это была важная история. Но армия так устроена, что в ней постоянно нужно двигаться вперед, 15 лет в удобном кресле не отсидеть - я пошла в отдел кадров и узнала, что как раз открылась вакансия в пресс-службе для офицера, владеющего русским языком. Я решила пройти собеседование – и меня приняли. В августе 2011 я получила звание капитана и перешла в пресс-службу.
- Ты понимала, что это означает?
- В тот момент лишь в общих чертах, да и должность менялась за это время много раз. В октябре 2011 года освободили из плена ХАМАСа Гилада Шалита – и я занималась этим событием на новой должности. Представляете - вдруг нужно давать интервью на русском языке, а я еще не всю терминологию знаю – информация-то у меня на иврите и английском. Но для меня это событие было знаковым, ведь Шалита похитили в Газу, когда я была солдатом-срочником, а освободили, когда я уже занимала офицерскую должность в пресс-службе.
- Что особенно запомнилось из тех лет?
- Было много нового и интересного. Например, мы сделали несколько фильмов на русском языке с разными продюсерами. Тогда Ургант с Познером снимали сериал про Израиль, и одна серия была про армию. Но самым большим событием стала операция "Нерушимая скала". Представялете, тогда это казалось такой продолжительной войной, из-за нее мне даже продлили службу до конца 2014 года.
После завершения службы в армии Уколова прошла отбор в бюро "Натив" и в 2015 году начала работать директором Израильского культурного центра в Москве.
"Для меня это было продолжением того, что я делала в пресс-службе ЦАХАЛа, только в другом формате – надо было знакомить людей с еврейским государством, объяснять, как оно работает. Вместе с моим супругом, ныне бывшим, мы сумели так популяризировать курсы иврита, что через них за два года прошли 4000 человек".
После завершения службы в Москве в 2017 году Уколова вернулась в Израиль, у пары родилась дочь Луна. В последующие годы Анна успела поработать в инвестиционной компании, директором двух гостиниц в Хайфе и даже учительницей иврита.
►"Если не отставлять эмоции в сторону, с этой работой невозможно справиться"
"7 октября 2023 года я сразу поняла, что вернусь на службу в армию. Призвали меня как резервистку лишь через несколько недель. Я перестроила свою гражданскую работу на дистанционный формат, чтобы мое отсутствие не сказывалось, надела форму и явилась в армию, - рассказывает Анна. - В первые полгода это был непрерывный, практически круглосуточный поток работы".
- Вы понимали, что это надолго?
- Нет, и никто не понимал, сколько это продлится, поскольку вскоре к террористам из Газы подключились Хизбалла, хуситы, Иран. За это время я объездила всю страну, от южных до северных границ, четыре раза была в Газе с журналистами.
- Как это переживаете эмоционально?
- Если не абстрагироваться, это было бы невыносимо. Некоторые места, куда я сопровождала журналистов, выглядели ужасно - кибуцы, пережившие нападение 7 октября, место фестиваля "Нова" в Реим... Но включаются какие-то защитные механизмы. Иногда смотришь и просто фиксируешь изменения – там сцену достроили, тут цветы посадили, асфальт положили, вот стоянка, скамейки. А на душе очень тяжело... Но чтобы передавать четкую информацию, нужно абсолютно отключаться от чувств и эмоций.
- Это возможно?
- Нужно всегда искать баланс. Нужно помнить, что меня как человека в военной форме будут воспринимать серьезно, только если я четко и ясно формулирую.
- Но мы помним, как с начала войны именно способность доносить крайне тяжелую информацию с максимальной эмпатией сделала тогдашнего пресс-секретаря ЦАХАЛа Даниэля Хагари героем своего времени.
- В Израиле – да, но есть разница, например, когда я даю интервью израильскому телевидению на русском языке или "Дождю" и РБК, и совсем отличаются русскоязычные СМИ в США. Это разная аудитория, и нужно к этому адаптироваться. Кроме того, русскоязычные израильтяне хотят не просто информацию – ее они получают в больших количествах. Они хотят понять, что будет дальше, чего ждать – и если я буду чрезмерно эмоциональна, это может передать людям тревожность. А я бы хотела, наоборот, поддерживать душевное здоровье нации, это не менее важно, чем победа в войне. У меня есть личная ответственность не только за то, что я говорю – но и как я это делаю.
- Для израильтян ситуация, при которой армия является поставщиком официальной информации, нормальна, но в мире это воспринимается иначе: "это армия воюющей страны, она не может давать объективные данные". И когда говорят, что Израиль проигрывает в информационной войне - на фоне данных минздрава Газы, которые невозможно проверить и подтвердить – что вы отвечаете?
- Вот эта фраза про армию, которая не может быть объективной – очень характерна для русскоязычного менталитета. Особенно на фоне войны России с Украиной. Многие иностранные журналисты, которые не знали меня до этой войны, довольно напряженно задавали вопросы поначалу. Но я четко отвечаю на любые вопросы - прежде всего потому, что верю в то, что мы делаем. И я не сижу где-то там в офисе, вдали от происходящего и пишу пресс-релизы: я была во множестве мест по всей стране и общаюсь с людьми постоянно. Может, я не заходила с солдатами в танке в Хан-Юнес и Рафиах, но эту информацию я получаю из первых рук. Разумеется, мы получаем распоряжения от высшего руководства – общую картину, данные и статистику, но у меня есть прямая информация из первых рук. И правило: при любой возможности ехать и смотреть своими глазами.
- А как реагировать на то, что после 2 лет войны заложников не вернули, множество жителей Газы погибли, Израиль обвиняют в геноциде, а ЦАХАЛ называют "армия-агрессор"?
- Объясняю нашу сторону. У меня никогда не было цели, чтобы все нас любили. Это утопия. Вообще армия не должна объяснять, почему Израиль воюет в Газе, это не наша задача и компетенция. Решения об этом принимает политическое руководство. Понятно, что для международных СМИ я представитель государства Израиль и всегда тянут в эту сторону – но я никогда не ухожу в политические вопросы. Не имею на это права, не знаю этой информации, армия выполняет решения правительства. Есть определенная гибкость в объяснениях действий ЦАХАЛа, но есть и четкие границы.
- Возьмем недавний пример: пресс-служба ЦАХАЛа показала русскоязычным журналистам передачу гуманитарной помощи в Газу на КПП Керем Шалом. Журналисты туда приехали, увидели продовольствие, оборудование, но не смогли поговорить с жителями Газы. Это создает впечатление, что армии есть что скрывать.
- Армия привозит журналистов на специальных армейских машинах, с конвоем из военных, которые его охраняют, во время продолжения боевых действий. Находясь на территории сектора Газы, журналисты под ответственностью ЦАХАЛа, то есть это само по себе военная операция.
На пункте передачи гуманитарной помощи находятся с десяток жителей Газы - сотрудников ООН. Эти люди не сотрудники армии, и мы не знаем, кем они могут быть. Поэтому мы не "запрещаем общение с жителями Газы", но не это является целью визита. К тому же наша главная задача - обеспечить журналистам безопасность.
- Почему пресс-секретарь ЦАХАЛа не может сам встать и показать, что происходит на раздаче пунктов гумпомощи?
- Потому что раздача помощи внутри Газы – не ответственность Израиля. Это не ответственность армии, это ответственность ООН, это ответственность международных организаций.
- Но показать же это можно? Когда стреляют по жителям, стоящим в очереди за пищей, а затем в мировых СМИ сообщается, что это ЦАХАЛ стрелял по ним?
- Во-первых, мы выпускали такие видео. Во-вторых, если бы ООН и другие международные организации сообщали о постоянных нападениях террористов на грузовики с помощью, о расстрелах водителей – ситуация могла бы быть иной, но этого не приосходит. Должна ли пресс-служба Армии обороны Израиля сейчас доказывать всему миру, что в Газе нет голода? В Газе тяжелая гуманитарная ситуация. Там идет война, начатая ХАМАСом – и об этом международные СМИ "забывают" рассказать, раз за разом. Все претензии направлены к Израилю и вопрос в том, почему миру и ООН удобнее обвинять Израиль, а не ХАМАС?
- Я сейчас сознательно сведу все к цифрам, потому что для постороннего человека они выглядят так: с нашей стороны полторы тысячи погибших и 48 заложников в руках террористов - с их стороны города в руинах, тяжелая гуманитарная ситуация, люди гибнут от болезней и недоедания, и даже международная ассоциация исследования геноцида обвиняет нас в нем. Как объяснить такую ситуацию?
- Есть много вопросов: правильно ли вел себя Израиль в последние 30 лет? Во что мы должны были вкладывать миллионы шекелей - в развитие "Железного купола" или в пропаганду? Поймите: в антиизраильскую пропаганду инвестируют огромные ресурсы, делают это десятки лет. Сейчас мы видим результаты долгой работы. Это не информационная война, а непрекращающаяся антисемитская пропаганда.
Мы в разгаре самой масштабной операции в Газе за всю историю, и ситуация там немыслимая: солдаты зачищают жилой дом, из которого эвакуированы жители. В одной из квартир солдат заходит в ванную комнату, у него падает что-то на пол, и он слышит странный звук. Он подковыривает плитку – а под ней вход в тоннель. Это реальные факты, реальной войны в реальных городах в Газе. Мы выпускаем эти материалы, но даже СМИ, которые показывают это – теряют со временем интерес, так как люди смотрят и возвращаются к своей обычной жизни. Это где-то далеко, и их не касается. Драматические фото с пустыми кастрюлями работают сильнее.
- Есть ли разница в восприятии женщины в форме, выступающей от имени армии? На иврите мы видим мужчин, на арабском - тоже, хотя там есть пресс-секретарь женского пола тоже.
- Зависит от профессионализма и самого человека, его харизмы, для армии это профессиональная должность и у нее нет гендерного определения. Есть критерии, нужно пройти отбор и для прекрасно владеть языком, на котором выступает пресс-секретарь. Мне приятно думать, что на русском языке есть определенное влияние, более позитивное, когда в форме – женщина, это немного смягчает ситуацию. Возможно, мне легче доносить определенные типы информации, выстраивать контакты с журналистами – но есть и то, что труднее.
- Например?
- Мужчина-пресс-секретарь встал утром, зубы почистил, побрился, форму надел и поехал работать. А мне нужен минимальный макияж, прическа, это не просто моя внешность – я представитель целой армии. При этом мои украшения или цвет помады не должны отвлекать от главного: информации, которую я предоставляю. У мужчин таких забот меньше (смеется).
- Война с Ираном отличалась от происходящего в Газе?
- Конечно. Основные события развивались за тысячи километров от Израиля, на границу с Ираном журналистов не повезешь, а международные журналисты прилететь не могли. На русском языке особенно заметна была дезинформация со стороны Ирана, которая распространялась постоянно, включая самые буйные фантазии. Приходилось буквально требовать от иностранных журналистов проверять, что они пишут – потому что открываешь утром прессу и видишь: "Иран сообщил, что у них полный контроль над израильским небом". Выхожу на всякий случай на балкон – вроде все тихо. Даже в армейском чате сверилась, вдруг я такую новость пропустила. Мне даже однажды написала подруга из Москвы, мол, у вас что, действительно разбомбили Хайфу и Тель-Авив полностью? Это в новостях написали. Посмеялись, конечно. Хотелось бы пожелать журналистам проверять факты.
- Когда закончится война, кем будет после этого Анна Уколова? Чем займетесь?
- Очень интересный вопрос, я им не задаюсь пока что. У меня важная функция - растить дочку, но чем конкретно я буду заниматься – сложно сказать... Но думаю, что на сей раз это будет как-то связано с разъяснительной деятельностью, мне важно рассказывать израильскую историю.
► Израиль через личные истории
Последние недели все свое свободное время Уколова посвящает независимому проекту "Израиль. Личная история", рассказывающем на русском языке истории израильтян.
"Мы ориентируемся на русскоязычных людей, живущих за пределами страны, но не только - думаю, многим соотечетственникам тоже будут интересны наши видео. За последние два года я стала свидетелем самых разных человеческих историй и мне захотелось донести их до тех, кто черпает знания об Израиле из разных и далеко не всегда объективных источников. Истории, развеивающие мифы и разрушающие клише о том, кто такие израильтяне, ведь наша страна - это не новости, а люди с непростыми историями в сложной реальности. И нам захотелось показать именно это."
- Нам - это кому?
- Продюсером проекта выступил Роман Ковган, оператор – Илья Эмануэль, сценарист и режиссер Анна Павлова, а продвижением занимается Илья Липецкер. Всех их я знаю по разным этапам своей профессиональной деятельности, а увидеть результат могут все желающие в youtube.
- Кто ваши герои?
- Мы хотим показать максимум разнообразия в израильском обществе, поэтому истории людей из самых разных уголков страны, разных общин. Первый сюжет вышел про отца друзского ребенка, погибшего на футбольном поле в обстреле Мадждаль-Шамса. Он вызвал очень сильные отклики, для многих это стало особой возможностью увидеть что-то, что не всегда присутствует в мейнстриме. Будут жители юга, севера, самые разные жизненные истории без акцента на русскоязычных израильтянах - нам важно показать всех. Частично это основывается на личных знакомствах, иногда мы просто выбираем тему – например, сделать историю про Кирьят-Шмону, нам интересно снять "цадальников" – бывших ливанцев, состоявших в подконтрольной Израилю Армии Южного Ливана и живущих в Израиле с 2000-го года.
- Это профессиональный проект – или хобби?
- На данный момент абсолютно волонтерский проект. Возможно в будущем мы попробуем сотрудничать с МИД или другими организациями, которые смогут продвигать этот проект. Мне очень важно показать Израиль таким, как я его вижу и люблю, это прекрасная страна, здесь так много позитивного, светлого и доброго. Я всегда говорю, что в принципе не обязана служить резервисткой - ни по возрасту, ни по своему статусу мамы с ребенком. Но я реально верю в ценности, на которых строится израильская армия. Она неидеальна, но у наших военных правильные ценности. Я с чистой душой надеваю форму и представляю людей, которые сейчас в Газе обеспечивают нам возможность сделать это интервью дома, выпекая халу к субботней трапезе.
- Армейское руководство взяло на себя ответственность за провал 7 октября, но вопрос, который не дает спать всем в стране – а можно ли надеяться, что он не повторится?
- Сегодня прилагаются большие усилия, чтобы такое не было возможно в будущем. Но не только армия и правительство должны извлечь уроки – вопрос, как будет выглядеть весь Ближний Восток после окончания этой войны. Поэтому я предпочитаю смотреть на ближайшие перспективы: сейчас мы все еще воюем, 48 заложников все еще в руках ХАМАСа. Это главные цели и задачи на данный момент.
► "Халы от Анны"
На своих страницах в соцсетях Уколова делится информацией и личным взглядом на происходящее. Однако самой популярной рубрикой довольно неожиданно оказалось увлечение, в обычные дни Анне не свойственное. Каждый четверг она встает к плите и печет субботнюю халу, а затем размещает ее в соцсети. Халы каждый раз разные, но неизменно румяные, воздушные - и привлекают множество комментаторов и подписчиков.
"Халы я начала печь во время эпидемии коронавируса. Вообще-то я человек не кулинарный, и до этого выпечка меня не занимала. Но тогда мы все сидели дома, хотелось какой-то стабильности в окружающем хаосе, все что-то готовили - и я тоже начала экспериментировать с выпечкой. После 7 октября это оказалось еще более надежным якорем в океане войны: пришел четверг - печем халу. Такая традиция.
У меня есть подруга, которую я давно знаю, еще с работы в бюро "Натив" в Москве. Она живет рядом, соблюдает субботу и стала приглашать нас на шаббатнюю трапезу. Она понимала, что я возвращаюсь из армии очень усталой, и эти визиты к Эстер нас очень поддержали. Так я начала печь халы, а фотографии публиковала в фейсбуке.
- Читателям понравилось?
- Да, причем в какой-то момент я поняла, что люди читают меня не просто ради новостей, а еще и ради хал, их это успокаивает, вселяет надежду.
- Откуда черпаете вдохновение? Меняете ли рецепты?
- Да, конечно, например, в начале войны был тренд на халы в виде магендавида – я тоже такую делала. Есть разные блогеры, такие как Challah Prince – я научилась у него нескольким плетениям, рецепты я пробую разные постоянно, благо, интернет подкидывает разные блоги, посвященные выпечке.
- А как насчет кулинарных провалов? Было и такое?
- Еще как! Были, конечно, но мы же знаем, что даже большой провал можно правильно сфотографировать (смеется). В какой-то момент поняла, что у таких провалов особая ценность: показать реальную жизнь, без прикрас, я же не великий кулинар, и в жизни так не бывает, чтобы все было идеально. Например, на прошлой неделе я не успела сфотографировать халу целиком - дочка откусила от нее кусок. И это при том, что обычно она выпечку не жалует. Я для нее делаю отдельную булочку, да и ту она не всегда ест. А тут я сделала идеальное плетение, хала прекрасно поднялась – и вдруг ребенок меня опередил. Ну, я эту ситуацию описала как есть. И читатели меня хорошо поняли, ведь у многих родителей было так же.
- Какой рецепт ваш любимый сейчас?
- Я делала из разных видов муки: пшеничной, полбяной, сейчас предпочитаю белую полбяную. Еще вместо сахара я использую мед. Есть еще техника использования сахарной пудры, чтобы меньше сахара класть, так что я экспериментирую. Для нашей сегодняшней халы я вообще взяла рецепт полбяного хлеба и усовершенствовала.
- Поделитесь рецептом с читателями "Вестей"?
- Конечно.
1 кг белой полбяной муки (кемах космин лаван)
2 ст. л. сухих дрожжей
2 ст. л. сахара
6 ст. л. меда
8 ст. л. оливкового масла
1 ч. л. соли
2 стакана воды
Смешать сухие ингредиенты, добавить жидкие, вымесить как следует и оставить тесто подходить около часа.
Разделить на желаемое количество кусочков соответственно выбранному стилю выпечки (например, при четверном плетении халы - 8 кусочков на две халы). Каждый раскатать в шарик, шарики расктать скалкой и свернуть в полоски.
Сформировать халы, поставить на расстойку, смазать яйцом и выпекать до готовности в духовке, разогретой до 180 градусов загодя.