Меня зовут Светлана Лехтман. Я одесситка. Вернее, была жительницей Одессы, пока не началась война. Я очень не хотела уезжать из любимого города. Мне до сих пор тяжело осознавать, что я далеко от него. Но выбора у меня не было: я мама двух маленьких дочек и дочь пожилых и больных родителей. На мне лежала ответственность за семью, и сквозь слезы и боль в сердце я приняла решение эвакуироваться. Я благодарна тем людям и организациям, которые нас вывезли. По просьбе редакции "Вестей" я пишу, что нашей семье довелось пережить на пути к получению израильского гражданства.
Мне 49 лет. У меня две дочки - 10-летняя Аня и 6-летняя Люба. Моей маме Розе Львовне Геллер 74 года. Она диабетик на инсулине. Осенью мама ослепла на один глаз, а перед самой войной перенесли три операции на глазу и пневмонию. Мой папа, Лев Лехтман, - инвалид первой группы. Папа сердечник, у него установлен кардиостимулятор. Даже по квартире папа передвигается только на костылях. Из дома он выходил только в одном случае - если надо было ехать к врачу.
3 марта после тяжелой дороги по охваченной войной Украине мы оказались на базе беженцев под Кишиневом. Оттуда 13 марта нас повезли в консульство в столице Молдовы, где наша семья подала документы на репатриацию. Это было в день рождения дочки, и я подумала: виза в Израиль - это сейчас самый ценный подарок.
►Прием в консульстве
В консульство народ стягивается примерно за 40 минут до открытия. Люди толпятся на первом этаже торгового центра, офис располагается на восьмом. Волонтеры подвозят евреев из лагерей беженцев за пределами столицы Молдовы.
"Первыми едут инвалиды и маленькие дети, - объявляет директор фонда "Эзра" Игорь и успокаивает остальных: - За нами поедет автобус, который ведут волонтеры из Голландии. Не волнуйтесь, вы все поместитесь. Волонтеры специально приехали, чтобы помогать еврейским беженцам".
Игорь выглядит очень уставшим. И это понятно: в лагере под Кишиневом он был уже в 7.30 утра, а за рулем находится с 4:00 - уже отвез партию беженцев в аэропорт.
В мирной жизни Игорь преподает теологию в университете Молдовы и руководит еврейским благотворительным фондом. С начала войны, несмотря на проблемы со здоровьем, круглосуточно помогает беженцам. "Только живите, - повторяет нам Игорь. - Выбирайтесь отсюда и живите. И поскорее уезжайте: если они возьмут Одессу, то в Молдову войдут без боя. У нас практически нет армии".
В консульстве нас быстро приглашают в отдельную комнату. Настроение приподнятое. Через час ожидания вдруг заглядывает Игорь.
- Где именинница? - спрашивает он.
Дарит дочке куклу Анну - героиню из мультфильма "Фрозен". Вся семья радуется. Даже дедушка прослезился.
Дети играют, рисуют. Проходит час ожидания, другой, третий. К консулу заходят люди, оформляют визы и сразу билеты на самолет. Наконец, около двух часов дня приглашают и нашу семью.
Консул просматривает документы, старые метрики. И объявляет, что из-за наплыва беженцев нас отправляют в Израиль без визы. Я засыпаю консула вопросами: а как же документы, медицинская страховка? Напоминаю ему: мы ведь заполняли анкету и неделю ждали приема у вас. Объясняю: папа плохо ходит, сможет ли он в Израиле ходить по инстанциям? Он уже и так безумно устал от переезда.
Консул заверяет, что документы у нас в порядке, и все будет хорошо. Мы проводим в консульстве еще пару часов. Оформляем билеты на самолет, утрясаем другие формальности. Сотрудники улыбаются девочкам, задаривают сладостями, всячески поддерживают и подбадривают. Настроение, впрочем, тревожное. Но особо беспокоиться некогда - рано утром вылет.
►Полет в Израиль
В аэропорт Кишинева нас привозят в семь утра. Это огромное пустое здание. Здесь только беженцы из Украины и строй охранников. Когда в зале собирается около 200 человек, начинают регистрацию. Первыми приглашают инвалидов и пассажиров с маленькими детьми. Очередь идет быстро. Кошки, собаки, дети - все ведут себя прилично.
- Откуда вы? - спрашивает пожилая сотрудница аэропорта. Узнав, что из Одессы, переходит на украинский. - Я там училась в ветеринарном техникуме на улице Краснова, а жила на Промсвязи. Моя квартирная хозяйка жива. Мы общаемся. Я приглашала ее к нам жить, но она пока отказывается. Такая беда у вас там, такая беда.
Досмотр вещей. Быстрый и деликатный. Папу из-за кардиостимулятора ведут в обход рамки.За ним следует религиозная девушка, на просьбу работников безопасности снять головной убор - пропускают. Ее пропускают.
Люди нежно держат притихших животных.
Кошку Рыжуху прямо из Киева везет ее пожилая хозяйка. Говорит, что Рыжуха - девушка молчаливая. Ей уже 15 лет. Вместе с хозяйкой пряталась от бомбежки Киева в ванной. Рядом еще одна пассажирка - с собачкой по имени Марго.
У Марго позолоченные ушки. "Я всегда ее украшаю, то стразики приклеим, то заколочки”, - гордится хозяйка собаки. Марго - киевлянка, но с хозяйкой добиралась в Израиль из Одессы. Марго любоваться собой позволяет только на расстоянии, подойдешь поближе - рычит.
Перед посадкой четырех инвалидов-колясочников забирает отдельный автобус. Их первыми усаживают в салон самолета. У меня за спиной оказывается сын с мамой. Сыну явно за 60. Маме за 80. "Стерты колени, ходить не может", - говорит мужчина. Весь полет ухаживает за мамой: подает плед, теплую воду, лекарство. Мама периодически громко хрипит - ей тяжело дышать. В перерывах между хрипами ворчит - поругивает сына, войну, плохое здоровье. При взлете раздается отчаянный вопль ребенка. Постепенно все стихает.
Самолет летит мягко. Мои дети смотрят в иллюминатор, смеются, потом засыпают. На подлете к Тель-Авиву просыпаются. За окном красивейший вид, дети снова улыбаются, пьют воду, зеленый чай. Даю по шоколадному батончику. Настроение праздничное. У младшей закладывает уши, начинает плакать. Дедушка показывает ей смешное упражнение - широко открывает рот. Мы строим рожицы, ребенок успокаивается. Родители мои тоже как-то расслабились, оттаяли.
Команда самолета невероятно дружелюбная и заботливая. "У меня мама в Чернигове, - рассказывает одна из стюардесс. - Я бы к ней поехала, но надо работать".
Приземление. Пассажиры аплодируют пилотам. Подниматься пока запрещено, но народ уже активно достает вещи. Начинают выходить. В салоне остаются колясочники и их родственники. Я надеюсь ехать с родителями, но запрещают, объясняют: разрешен только один сопровождающий, а вы с детьми.
Прощаюсь с экипажем. Они скоро вернутся в Украину - доставят тем же самолетом гуманитарную помощь из Израиля. "Возвращайтесь после войны", - повторяют стюардессы.
Спускаюсь с детьми по трапу. Перед нами абсолютно пустой автобус. Все пассажиры уже уехали. Меня с девочками везут в аэропорт. Нас очень доброжелательно встречают и провожают в большой зал. Здесь тепло.
►Оформление документов на репатриацию
Зал для приема репатриантов-беженцев празднично украшен. Всюду висят флажки Израиля. "Устраивайтесь поудобнее на диванах, угощайтесь, здесь придется провести 4-5 часов", - объявляют в громкоговоритель. Затем перечисляют, что именно приезжающие получат после оформления документов. Запоминается не все. Думаю, что в этой ситуации очень пригодились бы распечатанные памятки. Впрочем, главное понимаю: нам дадут sim-карту, деньги на текущие расходы, пакет документов. Это значит - будет связь, средства на жизнь и права.
10 Еще фото
В зале ожидания на оформление документов: горячие напитки и угощения - бесплатно
(Фото: Светлана Лехтман)
Фамилии объявляют то очень громко, то практически не слышно. Мама встрепенулась. "Звали Лехтман", - говорит. Мы с папой не слышали, но я пробегаю по кабинкам, ищу "зовущего". Кабинка №7. Девушка из министерства абсорбции говорит, что сейчас выдаст sim-карту и документы. Открывает паспорт и удивляется: "У вас нет визы!" Я тоже удивляюсь: как, чиновники не знают о том, что визы выдавать перестали? Рассказываю кишиневскую историю.
Просим направить нас в Хайфу. Нам отвечают: в гостиницах Хайфы мест уже нет, чиновник называет ряд городов на выбор. Названия нам ничего не говорят. Мама просит sim-карту.
- Вам не положено.
- Но как же мы без связи, - расстраивается мама.
- Но не отдам же я свою, - парирует чиновница.
Я интересуюсь медицинской страховкой. Барышня объясняет, что и это не положено, так как по сути мы прилетели туристами.
Выходим в общий зал. Скатываюсь в ужас. Вдруг понимаю: на мне дети и больные родители, я в новой стране, без языка и дома, жилье предоставляют только на 2 недели, и мне совершенно не к кому обратится за помощью. Меня трясет. Иду в туалет умываюсь, не помогает.
Папа хватается за сердце - острая боль. Окружающие ринулись на помощь. Кто-то протягивает валидол, кто-то вызывает скорую помощь. Включается сотрудница министерства абсорбции Нона - отпаивает меня водой, просит успокоиться.
Папу уводят врачи. В ситуацию включаются совсем юные солдаты и солдатки. Отвлекают моих детей, делятся со мной мобильным интернетом, чтобы могла попросить помощи у знакомых. Представитель Сохнута успокаивает и обещает решить вопрос с госпитализацией. С папой в больницу едет мама. Прошу врачей обратить внимание и на нее тоже: мама после операции на глазах, диабетик на инсулине, в эвакуации плохо ела и много переживала. Маме тут же меряют сахар и тоже госпитализируют. Я прошу что-то успокоительное для себя. Меня отпаивают водой. Стаканов восемь, наверное, уже выпила. Нона выписывает направление на тесты на коронавирус, дает свои координаты: "Обращайтесь! Всегда помогу".
Несколько солдат берут наши вещи и сопровождают на тест на коронавирус. Ребята от нас не отходят, пока не пройдены все формальности. К семи часам вечера нас везут в отель в Иерусалиме. Мне хочется рыдать. Связи с родителями нет, информации об их состоянии нет, дети голодные, знакомых нет. Еле вытаскиваю из автобуса вещи пятерых человек, переношу в отель и на лестнице встречаю одесситку. "Это счастье!" - говорим мы обе одновременно и обнимаемся. На душе становится легче.
От "Вестей". Публикацией этого материала мы хотим поддержать Светлану Лехтман и ее семью и заверить, что они не останутся без помощи в Израиле. Редакция находится на связи с семьей. Статьи Светланы Лехтман будут оплачены гонораром - ее первым трудовым заработком на Земле Израиля.