Многие в Израиле стали замечать, что люди меньше плачут при трагических сообщениях, более сухо реагируют на страдания других. Что это - внезапно появившееся в народе безразличие или здоровая реакция на невыносимую реальность? Бороться ли с этой бесчувственностью или ожидать, что она пройдет сама, когда закончится война? И как это все связано с тем, что люди в Израиле стали более нервозными и агрессивными? Этим вопросам посвящена публикация Ynet.
"Притупление чувств - это на самом деле защитный механизм, - объясняет доктор Цахи Бен-Цион, главный психиатр больничной кассы "Клалит" в Южном округе. - Когда человек перегружен эмоциональными стимулами, его психика активирует систему, напоминающую автоматический выключатель эмоций. Он не отключает нас полностью, а просто снижает интенсивность действия. Это похоже на зимний сон деревьев: они могут выглядеть мертвыми, но внутри них сохраняется жизнь. В нашем случае эмоции тоже продолжают поддерживаться, но не выплескиваются наружу. Мы не ощущаем их так интенсивно".
По словам врача, это естественный и нормальный механизм, но не индивидуальный, а национальный. "Вся страна сейчас охвачена этим, - считает он. - Мы все время слышим о похищенных, о раненых солдатах и убитых. Дело не в том, что наши сердца окаменели. Они завернулись в спасательное одеяло, похожее на то, в котором человека вытаскивают из огня, чтобы бы не получить эмоциональных травм".
"Пациенты мне признаются: "Я не могу плакать в День памяти павших солдат, я ничего не чувствую. Что со мной, доктор?" - делится Цахи Бен-Цион. - Одна моя пациентка, у которой родился внук, заявила, что не может быть такой же счастливой, как раньше. Я объясняю им: это не значит, что с вами что-то не так. Наоборот, в этом есть доля нормальности".
- Но в каких случаях, доктор, такое оцепенение превращается в нездоровое?
- Когда это уже не просто защитный механизм, а утрата способности выражать эмоции в разные моменты жизни. Фактически это погружение в депрессию. Один из признаков депрессии - это неспособность чувствовать. Когда человека больше не волнуют работа, учеба, любимая музыка, все что угодно. Таким образом, этот механизм превращается из защитного в парализующий.
►Когда эмоции затухают, включается чувство вины
Но эмоциональное оцепенение - это еще не все. Иногда проблема гораздо сложнее. Ощущение отстраненности становится эмоцией, давящей на психику еще больше.
Клинический психолог Ярден Габай поясняет: то, что со стороны проявляется как отстраненность или приглушение эмоций, - не следствие апатии, а скорее механизм выживания. Она приводит в пример людей, которые избегают смотреть и читать новости. "Это признак эмоционального потрясения, попытка избежать боли, которая возникает при встрече с тяжелыми воспоминаниями и свидетельствами", - говорит она.
По ее словам, важно различать естественный защитный механизм и отсутствие интереса. "Некоторым людям трудно плакать, они ничего не чувствуют, а потом еще испытывают стыд или вину за это. Но не существует единственно правильного способа выражать эмоции. Всякая реакция нормальна. У каждого свои личные травмы, потери, свой эмоциональный багаж. А после 7 октября для многих это просто невыносимо. Поэтому они реагируют через приглушение эмоций или отрешенность - чтобы избежать эмоционального коллапса и продолжать функционировать".
- Может, это результат продолжающегося в Израиле политического кризиса?
- Я думаю, налицо непрерывный поток драматических событий, которые никак не закончатся: эпидемия ковида, политический переворот, война, социальная поляризация, возобновившаяся и продолжающаяся до сих пор. Мы переживаем период постоянного стресса. Как психике, так и физиологии очень трудно с этим справиться.
- Чем длительная травма отличается от одноразовой?
- Вы знаете о том, как коррозия разрушает машину? Это то же самое - травма постоянно просачивается во все новые и новые сферы нашего внутреннего мира. Это не статический процесс, даже в организме. Все больше и больше областей сознания страдают от причиняемого ущерба.
- Но что происходит, когда психика хочет адаптироваться, а реальность препятствует этому?
- Тот факт, что в Израиле сохраняется неопределенность, а драмы и трагедии продолжаются, постоянно оставляет нас на грани срыва. Да, такая ситуация длится уже полтора года, причем были пики событий. Но сейчас мы уже не так насторожены, как в первые два месяца после 7 октября, когда ситуация была не только пугающей, но и откровенно угрожающей.
Доктор Идит Гутман, клинический психолог с факультета психологии Тель-Авивского университета, добавляет: "Проблема не в психике, а в реальности. Нынешняя реальность предоставляет нам такие ужасы, которые нормальная человеческая психика не может выдержать".
Когда ужас слишком велик, психика реагирует на это в режиме выживания. "Эмоции приглушаются для того, чтобы обеспечить функционирование психики в целом. И это нормально. Потому что в мозг поступает информация, которую нельзя усвоить, - утверждает доктор Гутман. - Но здесь кроется самая глубокая проблема: мы не можем изменить реальность так, чтобы она стала менее безумной".
►Фаза истощения
То, что начиналось у израильтян как реакция выживания, со временем превратилось в норму. По словам доктора Гутман, мы уже не сопротивляемся, мы истощены. В отличие от ситуаций однократного срабатывания защитного механизма, люди оказались в глубокой длительной реакции на травму.
"Я думаю, что год назад было некое ощущение движения к лучшему, а сейчас мы находимся в тупике. Это такая стагнация, когда мы никуда не движемся, и есть ощущение того, что это продлится вечно, - говорит она. - Это именно тот момент, когда организм и психика просто устают. Это стадия, которую исследователи стресса называют стадией истощения - у нас больше нет психологических и даже биологических ресурсов, чтобы справиться с ежедневным ужасом. Мы не видим, что ситуация изменяется к лучшему или приближается к завершению".
Она также указывает на гражданский и культурный кризис, который возник с началом войны и связан с утратой чувства, что рано или поздно ужас закончится. "Создается впечатление, что это не завершится никогда. Такое ощущение, что вообще перестали думать о возвращении тел погибших заложников. И мы чувствуем, что не можем спасти тех, кто еще жив", - говорит она.
"Исчезает надежда и на создание комиссии по расследованию, на то, что мы получим ответы и узнаем, кто виноват в произошедшем, - продолжает доктор Гутман. - После Войны Судного дня, например, было расследование, выводы, отставки. Это неотъемлемая часть культурно-национальной адаптации к произошедшей катастрофе. Сейчас этого нет".
►Потоки ужасов с экранов
"В былые времена, чтобы узнать новости, нужно было пойти в киоск и купить газету или включить радио, сесть и слушать. Сегодня вы постоянно перегружены ими, - говорит доктор Бен-Цион. - Поток новостей бесконечен, он льется на вас из соцсетей. Получается, что даже люди с приглушенными эмоциями читают и видят эмоционально заряженный контент, способный усилить приглушение".
Это явление очень распространено в соцсетях. В Telegram и других новых приложениях цензура практически отсутствует. "Там делятся фотографиями, которые не были бы опубликованы в СМИ. Все видео с войны, все ужасы стали доступными и тиражируются. Мы постоянно перегружены - и у нас нет нормального течения жизни", - говорит доктор Бен-Цион.
Он указывает на то, что "отсутствие нормального течения жизни мешает нам двигаться дальше". "Сколько позитивного контента вы видите сегодня - например, про новую бабочку, новый концерт? На такие новости уже не обращают внимания. А между тем для выхода из оцепенения нам нужно вернуться к норме. В армии это называется ХАЗЛАШ (возвращание к рутине, хазара ле-шигра): каждый командир знает, что невозможно держать личный состав в постоянной боевой готовности. То же относится и к гражданским. Нам нужно вернуться к нормальной жизни, чтобы мы знали, что есть разница между потоком негатива и спокойной обстановкой", - говорит доктор Бен-Цион.
►Израильтяне хотят дистанцироваться от происходящего в стране
Социальные проявления выгорания заметны почти во всех сферах жизни. По словам доктора Гутман, некоторые израильтяне предпочитают дистанцироваться - физически и морально - от происходящего в стране. "Прежде всего это те, кто выходит на пенсию, или новые репатрианты, или израильтяне, стремящиеся разузнать о релокации и возможности получения дополнительного гражданства, - то есть люди, подсознательно желающие быть менее вовлеченными в местные события", - считает она.
В то же время есть и такие люди, которые прибегают к выплескиванию эмоций. "Вы видите рост насилия и агрессии, классический симптом истощения, выгорания общества. Чуть ли не ежедневно сообщается о таком поведении на дорогах, растет домашнее насилие, соседские ссоры - все, что дает людям возможность разрядиться", - говорит она.
Доктор Гутман объясняет, что помимо эмоционального истощения многие люди сегодня испытывают снижение способности к состраданию. Первоначально это был профессиональный термин для описания выгорания у людей, которые заботятся о других - в профессиональной сфере или при воспитании детей в семье. Проблема начинается, когда эти люди длительно находятся в условиях, приводящих к выгоранию: без фиксированных часов и без возможности восстановления.
"В это время может быть опубликовано очередное видео, прозвучит еще одна тревога или вы встретите кого-то еще, кто пострадал на фестивале Nova либо был ранен, а вы даже не знали об этом. В таких ситуациях страдает не только эмпатия, но и самооценка. Человек начинает чувствовать какую-то неприязнь к окружающим и к себе. Он ощущает себя бесполезным, никчемным", - говорит она.
Это приглушение эмоций, по ее словам, может превратиться в нечто более глубокое - настоящую эмоциональную отстраненность. "Это приглушение эмоций - своего рода диссоциация. Вы больше не шокированы, вы не испытываете тех чувств, которые должны ощущаться. Смотреть, как кого-то пытают или причиняют боль, - это то, что в естественной и нормальной ситуации должно быть невыносимым. А здесь это элемент повседневной жизни", - заявляет доктор Гутман.
- Это характерно для психотерапевтов или для всех нас в целом?
- И то, и другое... Продолжать жить своей обычной бытовой жизнью в то время, как ужасное бедствие происходит так близко, заставляет вас отстраниться от естественных эмоций сострадания и ужаса перед происходящим и вытеснить их из сознания, - говорит доктор Гутман. - А это означает, что мы меньше осознаем происходящее с нами самими и теряем связь с нашими человеческими качествами. Понимаете, это очень сложная эмоция - осознавать, что живые заложники ужасно страдают, а мы стоим в стороне.
- Как жизнь в состоянии хронического террора влияет на характер израильтян? Изменились ли мы как-то по сравнению с другими людьми в мире?
- Я думаю, что вспыльчивость, нервозность, избыточные звуковые сигналы на дорогах и все другие особенности стереотипного поведения израильтян могут быть связаны с повседневной жизнью на линии фронта.
В сокращении. Подробности на иврите читайте здесь
Перевод: Даниэль Штайсслингер