Генерал-майор запаса Ницан Алон, уходящий с поста руководителя Штаба по делам пленных и пропавших без вести, рассказал в первом интервью после отставки, как был создан штаб в ночь с 7 на 8 октября, как он задействовал разведывательные механизмы военной разведки (АМАН) и Службы общей безопасности (ШАБАК), о взаимоотношениях с министрами кабинета и раскрывает новые детали о переговорах и болезненных моментах, включавших смерти живых заложников в Газе.
Интервью он дал журналисту газеты "Едиот ахронот" Нахуму Барнеа, которое публикуется здесь в значительном сокращении. Полный вариант можно почитать в субботнем приложении (мосаф ле-шабат) в газете от 5 декабря.
Алон утверждает, что у ХАМАСа существует объективная трудность с обнаружением тела последнего оставшегося у них израильского заложника Рана Гвили. Трудность связана с хаосом, который возник в секторе сразу после 7 октября. "Тем не менее, по нашим оценкам, его можно вернуть", - добавляет Алон.
О беспрецедентных процедурах опознания останков Алон рассказал вот что: "Был создан порядок работы с главным раввинатом. У нас была категория, которую мы называли Most Probably Dead – MPD (вероятнее всего погиб). Семья Бибас, например. Мы знали, кто их похитил. Мы сообщили ХАМАСу, кто похитители, чтобы они нашли и вернули нам тела".
На вопрос о том, помогли ли протесты на Площади заложников их возвращению или, наоборот, как утверждали в правительстве, повысили цену и задержали сделки.
"На одном из заседаний кабинета я сказал, что гражданское общество - оно гражданское, и ему нельзя приказать выходить на демонстрации, как нельзя и запретить, - ответил Алон. - Когда семьи спрашивали меня, что делать, я избегал советов. В некоторых ключевых моментах я говорил людям, что мы находимся в критической точке, и давал им понять, чтобы они не позволяли ХАМАСу себя использовать. Обычно они меня слушали. В какой-то момент ХАМАС думал, что протесты его усиливают, и пытался поднять цену. Потом понял, что выгоды не будет, и отказался от этого".
"Получается, что протесты не оказали влияния?" - уточнил журналист.
"Что касается переговоров, влияние протестов было куда менее драматичным, чем им приписывают, ответил Алон. - Политическое руководство сумело выработать иммунитет. Но протесты были важны для внутренней солидарности израильского общества, для семей, а в некоторых случаях - и для морального духа заложников. Возможно, они повлияли также на американские администрации".