Время наступления шабата 27 ноября: Иерусалим - 15:55, Тель-Авив, Центральный округ, Ха-Шарон и Шфела - 16:15, Хайфа - 16:04, Цфат, Тверия - 16:02, Ариэль - 16:13, Хеврон - 16:11, Беэр-Шева - 16:16, Эйлат - 16:19.
Время исхода шабата 28 ноября: Иерусалим - 17:14, Тель-Авив, Центральный округ, Ха-Шарон и Шфела - 17:16, Хайфа - 17:13, Цфат, Тверия - 17:11, Ариэль - 17:14, Хеврон - 17:12, Беэр-Шева - 17:17, Эйлат - 17:19.
Время наступления и исхода шабата 27-28 ноября в некоторых городах диаспоры: Москва - 15:48 (исход - 17:09), Санкт-Петербург - 15:49 (17:22), Киев - 15:42 (16:54), Минск - 16:38 (17:56), Прага - 15:47 (16:59), Берлин - 15:41 (16:56), Париж - 16:41 (17:51), Лондон - 15:39 (16:53), Нью-Йорк - 16:12 (17:14), Лос-Анджелес - 16:27 (17:25), Торонто - 16:25 (17:30).
Недельная глава "Вайеце": стоит ли гибнуть за металл?
Как-то рав из Бриска, находясь в поездке по делам своей общины, оказался в городке Радин. Его поезд был только через несколько часов, и рав решил зайти в йешиву знаменитого комментатора Торы Хафец-Хаима, находившуюся в городке. Рав вошел в зал и уселся на последней скамейке, чтобы не привлекать к себе внимание. Сделать это было нетрудно - все ученики, находившиеся в зале, внимательно слушали историю конфликта между Лаваном и Яаковом. Ее объяснял сам Хафец-Хаим. Вот это объяснение, приведенное равом из Бриска в одной из его книг.
За несколько лет до этого, в 1925 году, Хафец-Хаим принял решение репатриироваться в Землю Израиля. Для оформления загранпаспорта он пришел в полицейский участок и изложил дежурному свою просьбу.
- Нет проблем, - ответил дежурный, - заполните бланк, приложите метрику и через месяц приходите за паспортом.
- Метрики у меня нет, - ответил Хафец-Хаим, - я родился, когда Радин еще принадлежал России. А документы, ею выданные, польские власти не признают.
- Нет проблем, - вновь ответил полицейский, - приведите двух свидетелей, которые подтвердят место и время вашего рождения, и вам выдадут новую метрику.
- Мне уже 88 лет, - сказал Хафец-Хаим, - где ж я найду таких свидетелей?!
- Старик, не морочь голову! Хочешь загранпаспорт - предоставь или правильную метрику, или свидетелей. А без этого нечего тебе тут делать. Не мешай людям работать. Следующий! - крикнул полицейский, показав рукой, чтобы Хафец-Хаим вышел из комнаты.
Описав эту сцену своим ученикам, Хафец-Хаим остановился и обвел их внимательным взглядом.
- Из этого разговора, из тона, которым разговаривал со мной полицейский, из того, как он смотрел на меня, и из его презрительного жеста я сделал вывод, имеющий важное значение и для вас. Отношение этого полицейского ко мне можно сформулировать в одной фразе - "Кто ты вообще такой, чтобы о чем-то меня просить?".
С его точки зрения у меня не было никаких прав - даже права задавать ему вопросы. Точно таким же было отношение Лавана к Яакову. По мнению Лавана, этот мир принадлежал ему, Лавану, что давало ему право вести себя так, как ему вздумается и как ему выгодно. В том числе - врать и обманывать. Недаром Лавану дали прозвище лгун-арамеец, - закончил свой рассказ Хафец-Хаим.
Заграничный паспорт Хафец-Хаим все же получил, именно для него была сделана фотография, ставшая впоследствии знаменитой и являющаяся единственным фотопортретом мудреца. Но в канун отъезда захворала жена и, пока она поправлялась после тяжелой операции, заболела дочь. А затем резко ухудшилось и здоровье самого Хафец-Хаима. Причем настолько, что врачи запретили ему предпринимать долгое и нелегкое путешествие. Хафец-Хаим остался в Радине и скончался там же в 1933 году в возрасте 95 лет.
История с Лаваном, которую объяснял своим ученикам Хафец-Хаим, подробно описывается в нынешней недельной главе "Вайеце".
После того, как Яаков услышал от Всевышнего указание "Возвратись в землю отцов твоих и на родину твою", он собрал семью и отправился в дорогу. Тестя своего Лавана, так много попортившего ему крови, он ни о чем не оповестил. И когда Лавану стало известно об уходе зятя с дочерьми и внуками, он бросился вдогонку вместе с отрядом воинов. Догнал он зятя уже в Земле Израиля, возле горы Гильбоа.
- Что ты сделал? Ты обманул меня и увел моих дочерей! Почему ты бежал тайком, обворовав меня, и ничего мне не сказал? - возмутился Лаван.
- Я боялся, что ты можешь отнять у меня своих дочерей, - ответил Яаков.
А когда Лаван обыскал весь лагерь в поисках исчезнувших из его дома божков, Яаков спросил: "В чем проступок мой? В чем грех мой, что ты преследуешь меня? Вот, двадцать лет я у тебя, овцы твои и козы твои не выкидывали; и баранов скота твоего я не ел. Растерзанного я не приносил тебе; это был мой убыток; ты взимал с меня и за украденное днем и за украденное ночью… А ты менял плату мою десять раз".
В ответ на это заявил Лаван Яакову: "Дочери - мои дочери; а сыновья - мои сыновья; а скот - мой скот; и все, что ты видишь - мое".
Странный, скажем так, аргумент в этом споре. Яаков говорит, что честно и преданно работал на него многие годы несмотря на то, что ему меняли плату много раз. В устах наемного работника это сильный довод, серьезная претензия. И что же говорит ему Лаван? А что эти усилия в общем-то ничего и не стоят, поскольку все принадлежит ему!
И тут нельзя не задать вопрос - почему именно Лавану было присвоено столь нелестное прозвище - лгун-арамеец? До Лавана не было на свете больших, чем он, вралей? Ответ в том, что все предыдущие вруны знали, что лгут. Лаван же подвел под свое вранье теоретическую базу! Он имеет на него право, поскольку все в этом мире принадлежит ему. А вот у Яакова и у его потомков евреев никаких прав нет.
Итак, Лаван - идеологический враль. Но нам-то какое до этого дело? А самое что ни на есть прямое. Ради получения материальных благ Лаван врал, попирая законы морали. Конечно, материальные блага в нашем материальном мире - вещь замечательная, и отказываться от них нельзя. Но не любой ценой. Не стоит гибнуть за металл, как поет Мефистофель в "Фаусте" Гуно. Не надо быть похожим на Лавана. Моральные законы, то есть законы отношений между людьми, стоят выше материальных благ. Поэтому нарушать их ради этих благ нельзя. И в XXI веке тоже.
Комментарий основан на цикле лекций, прочитанных равом Ш-З. Ашкенази в 2012-2019 годах
Порядок зажигания свечей в шабат
Считается великой мицвой и ответственностью почитать шабат зажиганием свечей примерно за 20 минут до захода солнца в пятницу вечером. В силу особой святости Иерусалима свечи там зажигают за 40 минут до захода.
Эта уникальная заповедь, возложенная на еврейских женщин, богата смыслом и значимостью. Ибо сказано в книге Зоар: "И если она будет зажигать субботние свечи с радостью в сердце, она принесет мир в свой дом и удостоится детей, которые озарят мир светом Торы, и этим принесет мир на землю и долголетие своей семье!"
Свечи зажигают в той комнате, где устраивают трапезу. Зажигают как минимум две свечи, но во многих общинах принято добавлять по одной свече за каждого ребенка. Свечи должны гореть до конца трапезы или по крайней мере не менее полутора часов. Если они погасли прежде времени, их, разумеется, нельзя зажигать снова. Лучше иметь отдельные подсвечники для субботних и праздничных свечей.
Принято, что каждая из присутствующих женщин зажигает свечи, но допустимо, если одна из них делает это от имени всех. Женщина сначала зажигает свечи, а затем, прикрыв ладонями глаза, произносит благословение. Принято, чтобы, произнеся благословение и еще не открыв глаза, женщина произносила короткую произвольную молитву о благополучии семьи.
Благословение на зажигание свечей в шабат
Благословен Ты, Господь Бог наш, Владыка вселенной, освятивший нас Своими заповедями и повелевший нам зажигать субботние свечи!
Барух Ата Адонай Элоhэйну Мелех hа-олам ашер кидшану бе-мицвотав ве-цивану леhадлик нер шель шабат.