3 Еще фото
Надя Тимофеева: в первые годы репатриации с мамой и бабушкой (слева) и с учеником Ювалем Коэном в наше время
(Фото: личный архив )
Ежегодно в Израиле отмечается День репатриантов. В 2025 году он выпал на 29 октября, и это был первый День репатриантов после двухлетней войны. "Вести" отмечают его необычным проектом. На протяжении целого месяца репатрианты разных волн алии отвечают на 10 вопросов нашей анкеты "Почему я выбираю Израиль" Истории этих успешных людей демонстрируют вклад репатриантов во все сферы жизни Израиля. Это наш ответ антисемитизму в мире и наш способ выразить любовь к этой стране и ее людям.
Сегодня наша героиня - Надя Тимофеева, художественный руководитель труппы "Иерусалимский балет" и Иерусалимской балетной школы. Надя - дочь легендарной советской балерины Нины Тимофеевой, солистки Мариинского и Большого театров, ученицы Галины Улановой, которая в начале 1990-х годов репатриировалась в Израиль. Надя и ее мама основали балетную школу в Иерусалиме, которая со временем послужила основой для популярной балетной труппы и целого направления классического балета в столице Израиля.
В день, когда мы публикуем это интервью, балет Нади Тимофеевой находится на гастролях в США - впервые в истории коллектива. Выступления проходят с большим успехом и при полном аншлаге.
Надя Тимофеева ответила на вопросы анкеты "Вестей".
- В каком году вы репатриировались?
- В 1991-м.
- Почему решили ехать именно в Израиль?
- История нашего приезда сама по себе очень интересная. В 1990 году Хассиа Леви-Агрон, основательница танцевального отделения в Иерусалимской академии музыки и танца, позвонила композитору Марку Копитману и спросила его, кого бы пригласить в Израиль, чтобы повысить уровень классического балета. Копитман связался с Евгением Светлановым, который тут же ответил: "Знаешь, есть в Москве еврейка Тимофеева с такой сумасшедшей харизмой и силой воли, что она, мне кажется, вам подойдет".
Речь шла о моей маме, балерине Нине Тимофеевой.
Тогда же, в 1990 году, я как раз выпустилась из Академии балета Большого театра – это отдельная занятная история, но сейчас не о том. Мама получила приглашение на две недели приехать в Иерусалим на мастер-классы и взяла меня с собой. Кстати, первая ее израильская ученица (мы с ней одногодки) сейчас заведует факультетом танца в Иерусалимской академии. Никак не перестану удивляться тому, что жизнь – это огромная-огромная цепочка... Через две недели мы уехали обратно в Москву, я отработала год в "Кремлевском балете", а год спустя мама получила еще одно приглашение на двухнедельный мастер-класс. Поехала уже без меня, а когда вернулась в конце июля, сказала: в сентябре мы переезжаем в Израиль. С нами поехала старенькая бабушка, ей было 87 лет, она плохо себя чувствовала к тому моменту, но переезд в Израиль в буквальном смысле продлил ей жизнь. Нам же с мамой казалось, что мы едем для того, чтобы помочь Израилю продвинуть классический балет.
- Что вас удивило в первые дни жизни в Израиле?
- Солнце, цветы и улыбающиеся люди. Фрукты, разложенные и развешанные прямо на улице, все вокруг в цветах... Таково мое первое впечатление от Израиля.
- Что продолжает удивлять сейчас?
- Халатность.
- Чего вам удалось достичь в Израиле?
- О достижениях надо говорить не мне (улыбается). Но достигли мы многого. Уровень классического балета в стране сегодня совершенно иной. В 2004 году мы с мамой открыли в Иерусалиме балетную школу, в 2008 году вместе с Мариной Неэман создали труппу "Иерусалимский балет".
- Что не удалось осуществить?
- Пока не удалось донести до всех и каждого, что балет – это красота и большой труд.
- Как вы прожили два года войны?
- Очень сложно сказать, как мы прожили, точнее, пережили эти два года. Мы старались загружать себя работой и как-то отвлекать людей. Это наша задача – чтобы люди чувствовали какую-то опору.
Опора – наша повседневность, поэтому мы считали, что обязаны выпускать и танцевать спектакли. Но, разумеется, все это время мы жили в ожидании, когда освободят людей.
Я думаю, что это такой огромный подсознательный стресс, в котором мы все находились. И находимся до сих пор – невозможно, чтобы так быстро все прошло.
7 октября и последующие события очень сильно повлияли на наши постановки. Работая над ними, я испытывала ощущение, будто мы молимся за этих людей. За заложников, за наших солдат. Это мое ощущение вошло в новый балет, который мы с Мартином Шенбергом выпустили в нынешнем году – KOOKL@. Одна из важнейших его тем – "Кафка и мы", поскольку речь здесь идет о психике под давлением невидимой войны. Франц Кафка родился и жил в мире, где страх был фоном: государственная машина, унижающий его отец, тревожное дыхание Первой мировой – еще не начавшейся, но уже въевшейся в быт. Он работал в страховом учреждении, где человек превращался в случай, в досье. Он писал о системах, где никто не виноват – но все подчинены. Такова была его реальность. Когда мы выпускали этот балет, все мы жили в состоянии войны, когда страх течет непрерывно из телефона, из соцсетей, с экрана. Мы, как и Кафка, пытались и пытаемся сохранять в себе человеческое, продолжаем работать, учиться, жить, – и в то же время не понимаем, как вписаться в мир, где структура рушится, а душа всякий раз не успевает отреагировать. В нашем спектакле Кафка – не герой, не символ. Он – зеркало. Он показывает, как человек выживает в системе, которую не может ни понять, ни покинуть, и все же ищет путь – через движение, через музыку, через веру в то, что даже в разрушенном мире можно написать письмо, которое послужит для кого-то утешением. Возможно, Кафка дал нам пример того, как объяснить ребенку мир в любых условиях – и того, как остаться человеком, когда мир необъясним.
Эти события очень повлияли и на другой наш балет, "Гудини", премьера которого намечалась на ноябрь 2023 года. Но случилось 7 октября, и все было отложено не неопределенный срок. События осени изменили нас, мы вернулись к работе совершенно другими. К тому же трагические события 7 октября углубили и изменили восприятие темы исхода. Исход семьи Гудини из Венгрии в Америку, исход Гудини из цепей, которые его душили, его постоянная борьба за свободу – все это перекликалось с тем, что мы переживали сами. И еще я думала тогда, что в балете "Гудини. Обратная сторона", где идет постоянная игра со смертью, смерть скорее красивая и не страшная. В отличие от реальности, где мы живем в ожидании того, когда полетят ракеты, а ложась спать, всякий раз переоцениваем нашу жизнь.
В эти же страшные два года хореограф Одед Ронен, один из лидеров комитета по поиску пропавших без вести в результате событий 7 октября, выпустил видео, в котором юные танцовщицы нашего "Иерусалимского балета" танцуют под перечисление имен пленников ХАМАСа. Это абсолютно другой вид танца, где движение используется для создания эмоциональной связи с заложниками и пропавшими без вести. Примерно в это же время певец Лайонел Фаретейн выпустил песню It Could Have Been Me ("Это мог быть я"), посвященную заложникам в Газе. Текст песни составлен из имен заложников, он был интегрирован в балет Одеда Ронена, а главная его мысль – что на месте каждого участника фестиваля "Нова", на месте каждого похищенного мог быть кто угодно. И я, и ты. Нам хотелось, чтобы люди из других стран ощутили себя в контексте израильской травмы, чтобы они поняли – эта трагедия универсальна и глубоко актуальна для всех людей во всем мире. Фрагмент постановки "Пропавшие без вести" с участием наших танцовщиц был представлен в июле 2024 года на сцене Иерусалимского театра.
- Как вы относитесь к волне антисемитизма в мире?
- А как к этому можно относиться? По-моему, люди могли бы любить друг друга больше. Это не только в отношении евреев, а вообще. Чтобы люди любили друг друга, жалели друг друга. Такое безжалостное отношение друг к другу очень пугает. Хотелось бы, чтобы люди трепетней относились к самой жизни во всех ее проявлениях.
- Каким вы видите Израиль через 10 лет и каковы ваши личные планы на будущее?
- Я хочу видеть Израиль процветающей страной, в которой развитие человеческое и культурное успевало бы – хоть как-то – за развитием технологий. Чтобы мы не превратились в обезьян.
Я хочу видеть "Иерусалимский балет" большой компанией с обширным репертуаром и с возможностью гастролировать по всему миру. Чтобы показывать всем наши балеты, цель которых – нести в мир еврейскую культуру. Мы ведь всегда ставим спектакли на еврейские темы, спектакли по романам израильских писателей, наши герои – Гарри Гудини, урожденный Эрик Вайс, выходец из религиозной еврейской семьи; балерина Франциска Манн, подстрелившая двух нацистских офицеров во время танца в газовой камере Освенцима – она стала героиней нашего балета Memento, балета о Катастрофе; или Тевье-молочник из нашего "Скрипача на крыше", или Франц Кафка, герой нового нашего балета KOOKL@, который мечтал побывать на Земле Израиля, но так и не успел. И мы решили дать ему эту возможность – посетить Иерусалим, где (в нашем воображении, конечно) Кафка встречает девочку, потерявшую куклу, и начинает писать письма от ее имени.
- Не жалеете ли вы, что связали свою жизнь с Израилем?
- Нет, я не жалею. В этой стране мне удалось себя каким-то образом реализовать. Ведь очень важно, чтобы была возможность работать и развиваться. Израиль дал мне эту возможность.
Другие материалы проекта "Почему я выбираю Израиль" читайте здесь