Уроженец Будапешта Ласло Немеш, внук венгерских евреев, выживших в Холокосте, получил мировое признание, завоевав "Оскар" за фильм "Сын Саула", действие которого происходит в Освенциме. В интервью по случаю выхода его нового фильма "Сирота" он рассказывает о травмах своей семьи и выражает гнев против деятелей кино, подписавших петицию против Израиля. Интервью с ним публикует Ynet.
После того как, будучи никому не известным режиссером, он получил "Оскар" за свой киношедевр "Сын Саула", венгр Ласло Немеш возвращается с третьим полнометражным фильмом, также затрагивающим еврейскую тему. Картина "Сирота" рассматривает вопрос еврейской идентичности в изменчивой реальности Европы XX века. Эти две исторические драмы - одна происходит во время Холокоста, а вторая в период правления венгерского коммунистического диктатора Яноша Кадара - перекликаются с историей его семьи и его личной жизнью. "Я вырос в атмосфере, пропитанной памятью Катастрофы, царившей в нашей семье", - говорит 48-летний режиссер, отец которого Андраш Елеш считается одним из самых смелых венгерских кинематографистов, первым поднявшим тему депортации венгерских евреев в период нацистской оккупации в своем фильме "Почему он не здесь" (1993).
"Мой отец до сих пор утверждает, что обязан своей жизнью Освенциму - и это звучит ужасно, - рассказывает Немеш. - Опыт евреев Европы, в которой происходили эти ужасы, почти целиком состоит из исторических и личных травм, которые столетиями наслаивались одна на другую. Я несу в себе все, что пережила моя семья: печаль, незаживающие раны и жажду свободы".
Фильм "Сирота", который откроет предстоящий Хайфский кинофестиваль, - третий фильм Немеша. "Сирота" воспринимается как прямое продолжение "Сына Саула" - по крайней мере, в том, что касается еврейской идентичности. Между этими двумя фильмами существует сильная связь, но они абсолютно не похожи друг на друга. В "Сыне Саула" Немеш следует за героем, узником зондеркоманды в аду Освенцима, который решает похоронить своего умершего сына и произнести по нему кадиш - хотя неясно, является ли мальчик, труп которого он прячет, его сыном. В центре сюжета "Сироты" - подросток Андор, поглощенный поисками информации о своем отце Хирше, которого он никогда не видел. Действие фильма происходит в 1956 году после неудавшегося венгерского восстания против коммунистических властей.
"Меня интересует подавление - как политическое, так и индивидуальное, со всеми его психологическими проявлениями. В моем фильме это каким-то образом сливается воедино, - объясняет Немеш свой подход, когда все происходящее мы видим глазами юного героя. - Почему я решил показать историческую травму глазами ребенка, а не взрослого? Может быть, потому что я сам испытал опыт репрессивного режима, когда был ребенком. Это постоянно во мне присутствует. Это же невообразимый диссонанс, когда волшебный мир детства насквозь пронизан насилием. Когда ты взрослый, ты понимаешь гораздо больше, ты можешь анализировать. Но как ребенок ты не способен понять картину мира целиком. Добро и зло переплетены, трудно отделить одно от другого. Я всегда знал, что хочу рассказать некую важную историю с точки зрения ребенка".
- Как взгляд на мир юного Андора связан с вашим детством в социалистическом Будапеште?
- Я рос в распавшейся семье. Родители были разведены. Так что в каком-то смысле я ощущаю себя сиротой. Мой герой - сирота еще и потому, что он чувствует себя брошенным в этом мире. Таких детей всегда немало - в прошлом и сейчас. Иногда речь идет о заброшенности на эмоциональном уровне. Считавшаяся когда-то почти священной связь между родителями и детьми сегодня фактически утрачена. Мать героя - это моя бабушка. У нее была очень тяжелая жизнь. Она считала сына самым важным в ее жизни и одновременно чувствовала, что его воспитание - невыносимое для нее бремя. Как жить с таким противоречием? Любовь и преданность нередко сочетались с жестокостью, без которой она просто не смогла бы выжить.
Ребенком Немеш рос в тени отца, известного кинематографиста, но как режиссер формировался под влиянием выдающегося мастера венгерского кино Белы Тарра, у которого работал ассистентом.
"Я полагаю, что всегда были великие человеческие истории, которые повторяются во всех культурах, - говорит режиссер. - Для меня самые великие фильмы - это те, которые пересказывают подобные истории заново. Это то, что меня интересует. Сегодня кино стало напоминать журналистику. Но киноискусство - это не журналистика. Кино должно находить великие человеческие истории: отец и сын, мать и дочь, семья, идентичность. Все великие тексты - ТАНАХ, мифологии, большая литература - все они, по сути, повторение одних тех же базовых человеческих истин. Увы, но кинематограф отошел от этого принципа. Голливуд больше не рассказывает архитипические человеческие истории. Но кто-то должен это делать".
►Пропаганда, цель которой - стереть еврейское присутствие
Тот разрыв между интернетом и кинематографом, между сиюминутностью и историей, о которых говорит Немеш, в полной мере проявилось в скандальной речи Джонатана Глейзера, получившего в 2024 году "Оскар" за фильм "Зона интереса". Талантливый британский режиссер еврейского происхождения связал ужас Освенцима, описанный в его фильме, с происходящим в Газе, и вызвал бурю в Голливуде. Циркулировали разные петиции "за" и "против". Немеш решительно и открыто выступил против речи Глейзера.
"Глейзеру следовало бы промолчать - вместо того, чтобы демонстрировать полное непонимание истории Холокоста, - написал тогда Немеш, стоявший на той же сцене за 8 лет до этого с золотой статуэткой в руках за "Сына Саула", сценарий которого отчасти разрабатывался в киношколе Сэма Шпигеля в Иерусалиме. - Если бы он принял на себя ответственность за свои высказывания, которая необходима автору подобного фильма, он не декламировал бы пропагандистские идеи тех, кто стремится стереть любое еврейское присутствие на Земле. Это вызывает особую тревогу в период, когда уровень ненависти к евреям все больше напоминает то, что мы наблюдали в канун Холокоста, только теперь это подается в модной прогрессивной обертке. Сегодня единственная дискриминация, которая не только допускается, но и поощряется, - это антисемитизм".
Беседа проходит на фоне массового подписания петиции организации "Работники кино во имя Палестины". Ее подписали, среди прочих, Йоргос Лантимос, Эмма Стоун, Хоакин Феникс и тот же Джонатан Глейзер. В ней содержатся призывы к бойкоту израильской киноиндустрии. Немеш стоит на своем, подчеркивая, что кинематографисты и голливудские звезды рассуждают о морали, не имея никакого представления об истории конфликта на Ближнем Востоке. "Я стараюсь держаться подальше от политики в кино, - объясняет он. - Мне непонятно все это интернет-морализаторство. Люди, сидящие в комфорте и попивающие свой кофеек, рассуждают о мире, о котором практически ничего не знают. Хотите поговорить о геополитике? Отлично. У меня есть диплом в этой области знаний. Дайте мне 2 часа - и я вам все разъясню. Я хочу, чтобы художники занимались искусством. Не политикой".
- Можно ли вообще создать некий новый киноязык после такого прорыва, каким стал "Сын Саула"?
- Следующий этап намного сложнее. Больше персонажей, больше интеракции между героями, иное использование пространства. Меня интересует кино, передающее человеческий опыт, когда время и пространство равномерно распределено между персонажами и зрителем. В "Сироте" ребенок присутствует в каждой сцене, в каждом кадре. Камера его не покидает. Такова была изначальная задумка. Ребенок настолько погружен в свой мир, что не может его никому объяснить. Это делает его абсолютным сиротой, отрезанным от внешнего мира. Единственный свидетель его мытарств - зритель. Сила кино заключается в том, чтобы позволить зрителю быть свидетелем опыта другого человека в самых сложных ситуациях.
Перевод: Гай Франкович