"Какое счастье вернуться домой, ведь родной дом лучше любой гостиницы. Наконец мы снова здесь, в мошаве Сде-Ницан, где прожили 30 лет, где знаем и любим каждый уголок. Все долгие месяцы эвакуации нас невероятно тянуло домой", - говорит Гиль Карасик, проживающий с женой всего в 7 километрах от Газы и эвакуированный отсюда после резни 7 октября. Не страшно ли семье репатриантов вернуться в дом, находящийся так близко от враждебного анклава? Об этом Гиль Карасик рассказал "Вестям".
"Когда мы услышали, что сюда возвращается жизнь - супермаркет открыт, больничная касса работает, дороги открыты, - то решили вернуться. Первый раз мы приезжали домой месяца два назад. Тогда через каждые несколько километров были установлены блокпосты и военные позиции, нас проверяли, спрашивали, откуда мы, потому что не всем разрешалось здесь проезжать", - рассказывает Гиль. Недавно семья Карасик вернулась в мошав Сде-Ницан после вынужденной длительной эвакуации.
60-летний Карасик - уроженец Киева, который в 8-летнем возрасте, в 1972 году, переехал с родителями в Израиль. Отслужив в ЦАХАЛе, получив педагогическое образование и встретив свою любовь, он более 30 лет жил в мошаве и преподавал в школе в 7 км от границы с Газой.
►Ночами слышим боевые действия
"Мы и сейчас ночами слышим войну, - рассказывает Гиль, - слышим работу танков и артиллерии. Вместе с тем, к сожалению, интенсивность боевых действий снизилась. Несколько месяцев назад нам нужно было забрать некоторые вещи, мы приехали домой и остались переночевать на одну ночь. Тогда была настоящая война с ХАМАСом - настоящая, мы ее и слышали по-настоящему. Сейчас мы понимаем, что боевые действия не заморожены, но идут уже не с той интенсивностью, что, конечно, волнует. Волнует и то, что нам говорят: "Осталась зачистка Рафиаха". Но мы же понимаем хорошо, что не один Рафиах не зачищен. Мы слышим, что сейчас какая-то операция прошла в Хан-Юнесе. Мы же понимаем, что и Хан-Юнес не полностью зачищен.
Ведь терроризм - это как рак. Если не удалить его до конца, то он имеет полную возможность снова возродиться и представлять угрозу всему организму".
►О тех, кто оставался во время боевых действий
"У нас сельскохозяйственное поселение. Наш район Эшколь считается урожайным хранилищем Израиля. Очень большой процент сельхозпродукции приходится на наши земли. Поэтому многие мошавники не забросили свои поля и продолжали обрабатывать землю даже при самых опасных обстрелах. Уехали только семьи с детьми. И им было невозможно вернуться, поскольку школы тут не работали".
►Школьный кризис
"15 лет назад здесь построили новую школу "Нофей ха-Бсор", где я преподавал много лет до того, как два года назад мы вышли с женой на пенсию, - продолжает Гиль Карасик. - Насколько я знаю, это единственная в Израиле школа с таким высоким уровнем защиты от ракет. Даже если звучит тревога и идет ракетный обстрел, ученики могут находиться в классе, никуда не выходя. И вдобавок к этому школа оснащена крупными бомбоубежищами. Во время планировки школы архитекторы просчитали даже то время, когда дети находятся на перемене в какой-то точке двора - сколько секунд у них займет добежать до класса или до убежища. Однако сейчас школа не работает. И откроется ли она в сентябре, непонятно. Я все время задаюсь вопросом: а что будет со школой, если ситуация в Газе заморозится и не разрешится до сентября? Кто знает? А если армия там зависнет, как когда-то в Ливане?"
►О времени в эвакуации
"Лично нам с женой было не очень тяжело в эвакуации, ведь нам уже по 60 лет, маленьких детей у нас нет. Мы находились в Эйлате. При желании проведать детей и внучек получали бесплатные полеты в Тель-Авив и обратно, - продолжает Гиль. - В принципе во всем, что касается эвакуации, могу поставить государству оценку 10 по десятибалльной системе. Нечего жаловаться. Мы жили в 5-звездочной шикарной гостинице, и кормили нас прекрасно. Это было как курорт, но, правда, вынужденный.
Однако семьям с детьми было реально тяжело. Дети могут находиться в гостинице 3, 4, 5 дней. Но месяцами находиться в отеле им трудно.
Были проблемы и с учебой. Первое время наша школа "Нофей ха-Бсор" открыла в эвакуации несколько филиалов. Один из них был в Эйлате, второй на Мертвом море. Всего их было 4. В эйлатском филиале я помогал детям с математикой в качестве волонтера, ведь учителей не хватало. Поскольку школа закрылась, то все учителя, которых тоже эвакуировали, старались помочь в создании каких-то временных рамок образования. Не всегда это получалось, ведь дети были травмированы.
Кстати, стоит добавить, что и в Эйлате жизнь медом не казалась, ведь несколько тревог прозвучали и там, когда хуситы стреляли. Любопытно, однако, какая большая разница между реакцией на обстрелы у эвакуированных из Отеф-Аза и у коренных эйлатцев. Мы к ракетам привычны и реагировали спокойнее, у местных же жителей при каждой сирене начиналась паника. Эйлатцы бежали в укрытия стремительно, сломя ноги, мы же относились к этому более рационально. Мы хорошо знаем, что не каждая тревога означает падение ракеты и что большинство из них будут сбиты еще на подлете.
А вообще эйлатцы относились к нам очень хорошо, организовывали разные бесплатные концерты. Очень многие звезды приезжали немного развеселить эвакуированных".
►О тех, кто не вернется
"Некоторые никогда больше не вернутся в Эшколь. Из нашего поселка Сде-Ницан я знаю как минимум одну семью, которая сказала, что не сможет больше тут жить. Даже если объяснять, что после 7 октября ХАМАС будет ослаблен и напуган, в некоторых семьях дети сильно травмированы".
►Личные утраты и 7 октября
"Мы с женой преподавали в школе в этом районе 35 лет, и, к сожалению, многие десятки погибших знакомы мне лично. Это очень болезненная тема. Погибло много моих учеников, знакомых учителей, жителей близлежащих кибуцев.
Я постоянный волонтер в пограничных войсках. У меня есть и личное оружие, и автомат М-16, выданный полицией. 7 октября с 6:30 утра было такое количество сирен одна за другой, какого мы за 30 лет никогда здесь не слышали. Вскоре мы начали слышать автоматные очереди. Примерно через час мне позвонил командир и велел достать не только личное оружие, но и приготовить автомат к бою. Я тогда еще не понимал, что происходит, а у него, видимо, уже были данные.
Услышав автоматные очереди, я еще не понимал, что террористы близко. Бывало такое, что на нашу территорию проникали 2-3 террориста. Но когда спустя много часов стало понятно, что вторжение носит большой масштаб, мы ждали появления вертолетов и самолетов ЦАХАЛа. Но их не было! Как выяснилось позже, на картах боевиков просто не было нашего поселка - и это помогло нам выжить. У них были отмечены Беэри, Нир-Оз, Кфар-Аза - и там они уничтожили все живое".
4 Еще фото
Мошава Сде-Ницан не оказалось на карте террористов, что и спасло его жителей
(Фото: частный архив)
"Погиб Йегуда Кейдар - парень из Офакима, с которым мы часто вместе работали в патруле в пограничных войсках. Еще одну девушку из полиции, которая охраняла фестиваль Nova, я тоже знал, и она тоже погибла.
В итоге у нас очень резко подорвалось доверие и к государству, и к армии. Это произошло на двух уровнях. Во-первых, на уровне разведки, которая не предвидела вторжения. А во-вторых, до сих пор непонятно, где была наша доблестная армия в течение такого долгого времени, когда совершалась резня в приграничных поселках.
И все же я повторяю: это наш дом - и мы никуда отсюда не уедем".