Эли Габай, бывший начальник тюрьмы "Гильбоа" из которой сумели совершить побег шесть особо опасных заключенных-палестинцев, описал в беседе с Ynet тяжелые чувства по поводу произошедшего. "Нет сомнения, что речь идет о серьезнейшей ошибке, упущении", - говорит он. В беседе с журналистами он высказал свои предположения по поводу причин, которые позволили побег, а также озвучил критику по поводу отношения к заключенным, осужденным за преступления оборонного характера. Виновных, по мнению Габая, следует искать и в политическом руководстве.
"Когда я был начальником тюрьмы, в 2014 году мы предупредили попытку побега – примерно в том же духе, которое произошло сейчас, - рассказал Габай. – В том случае заключенные прокопали подземный лаз, который начинался в том же туалете, откуда был прокопан и нынешний туннель. В 2014 году мы получили информацию о туннеле заблаговременно, с помощью разведданных. За месяц до этого была обнаружена подготовка к побегу в соседней тюрьме "Шата", после чего был обнаружен и туннель в тюрьме "Гильбоа". – Сам факт того, что это произошло, когда я находился на посту начальника тюрьмы, был воспринят мной как провал. Я попросил уйти в отставку, но глава Управления тюрем не принял моего самоувольнения".
По словам Габая, после обнаружения туннеля в 2014 году было предпринято немало шагов, чтобы такие случаи не повторились. "Мы изменили правила, - говорит он, - залили бетоном полые пространства, Уже тогда мы знали все особенности строительства здания тюрьмы, в этом ничего нового нет".
Эли Габай, сегодня находящийся на пенсии, в прошлом считался одним из самых высокопоставленных руководителей в Управлении тюрем. Помимо "Гильбоа", он руководил еще тремя тюрьмами – "Оалей Кейдар", "Цалмон" и "Хермон", а также командовал спецподразделением ЯМАС, относящемся к пограничной полиции. "Ощущение очень тяжелое, - сказал Габай в ходе беседы с журналистами. – Только когда происходит из ряда вон исключительное событие, люди начинают понимать, что творится на "заднем дворе" государства. Сотрудникам приходится сталкиваться с очень тяжелыми происшествиями. Нет шанса на то, что заключенный, получивший пожизненное заключение, не попытается хоть однажды организовать побег. Эти заключенные постоянно планируют сбежать из тюрьмы, это каждодневная война. Так получилось, что на сей раз заключенные оказались изобретательнее сотрудников тюрем и им удалось сбежать, одержав как моральную, так и оперативную победу".
Бывший начальник тюрьмы полагает, что беглецы попытаются покинуть границы Израиля, потому что шанс быть пойманными, если они будут прятаться на территории ПА, гораздо более велик. "Они, по всей видимости, готовили это давно, практически как армейскую операцию", - говорит он.
Несмотря на то, что речь, по его мнению, идет о провале, Габай не спешит обвинить в нем сотрудников ШАБАСа. "Есть немало отличных сотрудников тюрем и офицеров, - говорит он. – Нельзя ударять по ним морально. Не нужно выплескивать ребенка вместе с водой".
- Из первых результатов полицейского расследования следует, что сотрудники тюрьмы подтвердили факт побега только спустя два часа после него. Это логичный временной период?
- Если действительно прошло два часа от получения сообщения в полиции о возможности побега и до того, как сотрудники убедились в этом – это не является логичным. Все стены тюрьмы должны быть под наблюдением видеокамер".
По поводу утверждений, что заключенные за преступления в сфере безопасности, осужденные на продолжительные сроки, получают снисходительное отношение в тюрьме, Габай реагирует четко. "Если бы решения мог принимать ШАБАС – все бы выглядело иначе. Политики в определенной мере ограничивают начальников Управления тюрем. Ответственность за провал лежит не только на руководстве ШАБАСа – но и на политиках".