'

"Изменения в ортодоксальной общине наступят только изнутри"

Новый израильский фильм рассказывает о конфликте между ашкеназскими и сефардскими харедим 

Шмуэль Муниц, Ynet|
1 Еще фото
ישיבת פוניבז'
ישיבת פוניבז'
Йешива в Бней-Браке
(Фото: Шауль Голан )
О том, что в ультраортодоксальной системе образования, которой чаще всего руководят представители ашкеназских харедимных течений, ученики сефардского происхождения (мизрахим) подвергаются дискриминации, известно давно. В феврале на экраны израильских кинотеатров выйдет новый художественный фильм "Ло йом ве ло лайла" ("Ни днем ни ночью"), создатели которого знакомы с этой проблемой не понаслышке. Ynet побеседовал с авторами ленты Пинхасом Вайе и Аароном Исраэлем.
Фильм рассказывает историю 13-летнего Рафаэля Габая (его играет Адам Хатуха-Пелед), успешного ученика ортодоксальной школы "Талмуд-тора", принадлежащей к течению литваков. В один прекрасный день Рафаэль узнает, что его не примут в престижную йешиву, о которой он мечтал, поскольку он не только мизрахи, но и сын людей, совершивших "тшуву", вернувшихся в лоно религии. Это приводит к конфликту между родителями мальчика (их играют Эли Менаше и Мааян Амрани) и директором школы (в исполнении Меира Виложни).
По мнению Пинхаса Вайе, режиссера картины, изменить ситуацию, при которой неашкеназские ученики ортодоксальных школ подвергаются дискриминации, посредством внешнего давления, включая подачу судебных исков, как это случалось в прошлом, практически невозможно. "Изменения возможно лишь изнутри, - утверждает он. – После Холокоста ашкеназские ультраортодоксальные раввины, руководившие йешивами, испытывали тревогу за сохранение своих общин и систем обучения. Но пора наконец изменить устаревший подход и понять, что мы находимся здесь, на Ближнем Востоке, в иной реальности, произошло определенное смешение разных течений иудаизма. Я наблюдаю за появлением новых лидеров ортодоксального мира, мужчин и женщин, которые говорят совершенно по-другому, и я верю, что назревшие изменения произойдут".
"Это уже происходит, - продолжает он. – Возьмите хотя бы изучение базовых предметов. Еще недавно подобное было трудно вообразить: дети учат математику и английский, а ультраортодоксальные школы взаимодействуют с государством. И таких учебных заведений становится все больше. Ультраортоксальным мизрахим также пора бы перестать с подобострастием относиться к престижным ашкеназским йешивам. Верховный суд может создать единичные прецеденты, но это не приведет к глубоким переменам".
На самом деле речь идет не о полном отторжении сефардов и детей из семей, совершивших "тшуву", а о системной дискриминации, осуществляемой с помощью квот и ограничений на количество сефардов, которых принимают в ашкеназские йешивы.
"И это хуже всего, - говорит Аарон Исраэль, соавтор сценария фильма "Ни дня ни ночи". – Если вы не хотите принимать в свои учебные заведения определенную часть населения, как это происходит у хасидов, то ладно. Но позволить обучаться мальчикам-мизрахим в школах "Талмуд Тора", а потом пропускать их через фильтр (кого принять в йешиву, а кого нет) – это ужасно. Уж лучше изначально разделить ашкеназов и сефардов. Тогда последние постепенно сформируют свою систему обучения, свою сеть йешив".
"В нашем фильме отец мальчика говорит директору школы: "Вы 13 лет промывали мозги моему сыну, а теперь выбрасываете его!," - говорит Пинхас Вайе. – Мать мальчика тревожится за его будущее. Она прекрасно понимает, какие последствия для него может иметь тот факт, что он не был принят в хорошую ашкеназскую йешиву (социальный статус, выбор невесты)".
►Шрамы на всю жизнь
38-летний Вайе и 34-летний Исраэль сами в прошлом учились в ортодоксальных заведениях, принадлежащих общине литваков. Оба на определенном этапе перестали быть харедим. Родители Исраэля – сефарды, репатриировавшиеся из Франции и лишь в Израиле ставшие ультраортодоксами. Отец родом из Марокко, мать – из Алжира.
"Мать с отцом совершили алию, планируя вести вполне светский образ жизни, оба придерживались сионистских воззрений. Уже живя в Беэр-Шеве, они заинтересовались религией и постепенно пришли к ортодоксальному укладу, - вспоминает он. - В пять лет меня отправили в ультраортодоксальный детсад, принадлежавший ШАС. Там меня приучили к простой и не слишком обременительной версии сефардского иудаизма – со всей его красивой литургией, пиютами и т.п. И вдруг меня переводят в литовский хедер в Петах-Тикве, в котором насилие было почти что нормой. Это оставило шрамы на всю жизнь".
- Вы были хорошим учеником, как герой вашего фильма?
- Я был отличником, но при этом большим озорником. Силен в учебе, но с дисциплиной не очень. За это мне часто перепадало. Меня тоже не взяли в ашкеназскую йешиву, куда поступили все мои приятели, а направили в сефардскую в Бней-Браке, которая представляла собой жалкую пародию на настоящую йешиву. Меня это сильно задело.
- И чем же все это закончилось?
- Я охладел к учебе. Пошел в эту сефардскую йешиву в Бней-Браке, но быстро оттуда вылетел, потом поучился в другом месте, но там долго не продержался. Все это меня изрядно подкосило. В итоге я покинул ортодоксальный мир. Я остался верующим человеком, но у меня свой путь.
Вайе, который также оставил ультраортодоксальную среду, не сефард. Но и он, как Исраэль, был белой вороной на фоне остальных учеников. Его отец француз-католик, перешедший в иудаизм, мать – светская ашкеназская еврейка, ставшая религиозной. "Хоть мы и ашкеназы, я сын гера, - говорит он. – Мне кажется, у Аарона было более спокойное детство, чем у меня. Я учился во множестве мест, а когда мне исполнилось 16, бросил йешиву, понял, что это не для меня. Увлекся искусством. Два года был "шабабником", формально считался хареди, но занимался всякой чепухой, тусовался с приятелями в Иерусалиме, курил травку, ходил в ночные клубы, пряча кипу в кармане. Мне говорили, главное носи скромную одежду, делай вид, что ты религиозный. Но я не мог жить с этой ложью.
►"То, что мы сняли фильм, - настоящее чудо"
Вайе живет в Яффо, Исраэль – в Беэр-Шеве. Оба неженаты. "У меня был трудный период в жизни, когда я познакомился с Пинхасом, - вспоминает Исраэль. – Я снимал квартиру недалеко от него. Он все время рассказывал о кино, и меня это вдохновляло. Однажды мы обедали у его матери, это было в Песах, и я сказал ему: "Надо написать диалог между матерью сефардского мальчика, которого не принимают в йешиву, и ашкеназского директора хедера". С этого все и началось. Мы приступили к написанию сценария".
"Я обожал кино и всегда хотел его снимать, - рассказывает Вайе. – Смотрел огромное количество фильмов, много читал по теме, а потом в течение двух лет изучал кино. Многие годы занимался живописью, фотографией, вместе с Аароном мы сделали немало проектов в разных сферах искусства. Я познакомился с ним после года, проведенного в Индии. Я предложил ему сделать нечто, что нам близко и знакомо. Работа над сценарием была своего рода психотерапией для нас. А потом случилось чудо. Я послал сценарий известному продюсеру Марку Розенбауму, и он заинтересовался нашим проектом".
- Почему вы назвали свой фильм "Ни днем ни ночью"?
Вайе: "Рабочее название ленты было "Чужеродное влияние", и только во время монтажа пришла идея назвать ее "Ни днем ни ночью".
Исраэль: "Мы вместе придумали это название, поскольку основная претензия харедим-литваков к вернувшимся в лоно религии, что они якобы приносят с собой "чужеродные" идеи из светского мира. Особенно когда речь идет о детях, легко поддающихся влиянию".
По словам Вайе, окончательное название ленты "Ни днем ни ночью" имеет метафорический и теологический смысл. "Перед героями стоит дилемма, они не могут разобраться до конца, что хорошо, а что плохо. Они как будто оказались на перепутье между ночью и днем, между светом и тенью. Как ни странно, но именно такое состояние в иудаизме считается предшествующим духовному спасению, Геуле".
Перевод: Гай Франкович
Комментарии
Автор комментария принимает Условия конфиденциальности Вести и соглашается не публиковать комментарии, нарушающие Правила использования, в том числе подстрекательство, клевету и выходящее за рамки приемлемого в определении свободы слова.
""