Публикация Филиппа Гутмана, американского кинопродюсера еврейского происхождения, рассказавшего историю своей борьбы с коронавирусом, мгновенно стала виральной и темой обсуждения для всех, кто следит за развитием эпидемии. Более двух месяцев Филипп провел в больницах, 23 дня находился в искусственной коме подключенным к аппарату искусственной вентиляции легких. Свои сумбурные воспоминания о самом ужасном периоде жизни он описал в фейсбуке. Этот текст вряд ли сможет оставить равнодушным кого-либо. В субботу, 4 июля, "Вести" знакомят с ним своих читателей.
Судя по комментариям на сайте "Вестей", немало русскоязычных граждан Израиля не верят в опасность коронавируса или считают меры борьбы с ним преувеличенными. Рекомендуем всем ознакомиться с исповедью еврейского больного, чтобы понять, как протекает болезнь и чем она чревата.
►Публикация Филиппа Гутмана в фейсбуке (перевод с английского)
"Здравствуйте. Это я, Филипп. Это мой пост возвращения к жизни и благодарности за вашу поддержку после того, как я оказался в первой волне больных, заразившихся коронавирусом в марте 2020 года, и едва не умер.
4 Еще фото
Филипп Гутман до болезни. Фото со страницы в фейсбуке
(Филипп Гутман. Фото со страницы в фейсбуке)
Для всех, кто не в курсе, или спрашивал у меня о подробностях.
Я был в служебной поездке в Нью-Йорке с 3 по 14 марта. Когда мой самолет вылетел из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк 3 марта, я уже знал, что люди в Италии умирают и что были несколько случаев заболевания в США. Мне было известно о круизном судне, задержанном вместе с больными пассажирами где-то у тихоокеанского побережья. Я знал, что не нужно носить маску, потому что медицинскому персоналу они нужнее. Я был в курсе, что нужно пользоваться алкогелем и не касаться своего лица. Я соблюдал все инструкции.
И все же где-то между 3 и 12 марта в городе, который я люблю, где прожил 15 лет, я заразился COVID-19.
Я никак не ожидал, что стану одним из тех несчастных, которые подхватили этот вирус. Почему-то, как и многие другие, я полагал, что со мной этого случиться не может. С кем угодно - да, но со мной?!
Однако это произошло.
Не знаю, где я подхватил вирус, даже не представляю тот момент. Где я только не был в той поездке - в залах суда, в метро, в многолюдных барах и ресторанах. Я работал, передвигался по городу.
Но ситуация становилась все тревожнее, и за несколько дней до возвращения в Лос-Анджелес я начал готовиться к обратному полету. Купил перчатки, маску (внезапно носить ее стало строгой рекомендацией). Мысленно готовился к тому, что могу быть заражен.
Однако реальность оказалось намного хуже моих опасений.
Через два дня после прилета я приехал в приемный покой больницы с высокой температурой и кашлем. Меня хотели отправить домой, но вдруг поняли, что я вернулся из Нью-Йорка, где как раз начался разгар заражений. Меня немедленно госпитализировали.
Следующие несколько дней прошли, как в тумане. Меня поместили в обычную палату, но потом пришел результат анализа на коронавирус. Он оказался положительным... Помню, как медбрат совершенно обыденным тоном сказал мне, что множество пациентов с этим диагнозом оказываются в тяжелом состоянии, и их подключают к аппаратам ИВЛ. Я спросил, случится ли это со мной. Он ответил: "Надеюсь, что нет!".
Еще я помню больничную еду и фрагменты телефонных разговоров. Помню, как плакал из-за изнуряющего кашля и болей в груди. Еще помню, что хотел предупредить всех в фейсбуке носить маски и проявлять осторожность, но как опубликовал свое знаменитое селфи из больницы- убей, не помню.
Я вообще мало что помню после третьего или четвертого дня в больнице. Уже потом мне рассказали, что 23 марта отказали легкие, меня срочно перевели в реанимацию, погрузили в состояние комы и подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Я ничего этого не помню.
4 Еще фото
Филипп Гутман, подключенный к аппарату ИВЛ. Фото со страницы в фейсбуке . Фото со страницы в фейсбуке
Но я помню ночные кошмары, когда находился на ИВЛ. Они преследуют меня до сих пор. Иногда в голове вспыхивают отрывочные воспоминания: вот вставленный в нос зонд для кормления и команды медперсонала: "Глотай, Филипп, глотай!" Вот меня куда-то перевозят, переносят. Вот врач велит сделать глубокий вдох, назвать свое имя, открыть глаза. Помню, как я изо всех сил старался сделать этот вдох - самый трудный в моей жизни...
В моей памяти проносятся воспоминания о врачах и медсестрах, входящих и выходящих из палаты, о привязанных руках (оказывается, я пытался вытащить трубки изо рта и носа), о надоедливом писке мониторов. Помню внезапные сигналы тревоги, которые издавали аппараты, и последующую за этим суету вокруг меня. Помню, как мне было то холодно, то жарко, как медсестры докладывали врачам о моем состоянии.
Помню себя голым и странное чувство равнодушия к этому, хотя обычно это мой главный страх.
Я не слишком боялся умереть. Ну разве совсем чуть-чуть. В основном мною владели два ощущения - огромная слабость и сонливость.
Большую часть я бредил - требовал у своего смартфона набрать номера друзей и родных, а потом воображал, что звоню им и умоляю спасти меня. Помню свое отчаяние от того, что после этих звонков никто не приходит.
23 дня я был подключен к аппарату ИВЛ и находился в коме. Еще две недели я провел в полубессознательном состоянии в отделении интенсивной терапии, под капельницами, сдавая один анализ на коронавирус за другим.
Однажды ко мне подошли медсестры и начали рыдать. Сквозь слезы они рассказали, что на моем этаже умер еще один пациент и они больше не могут выдержать летальных исходов. Другой ночью в палату зашел измученный медбрат. Он взял меня за руку и сказал: "Спасибо, что не умер". А потом признался, что кроме меня еще лишь один больной вышел с ИВЛ живым.
Когда меня переводили в реабилитационное отделение, сестры и санитары сгрудились около моей кровати. Они аплодировали и плакали. Они говорили: как здорово, что ты живой.
Я провел еще 18 дней в другой больнице, а теперь стараюсь прийти в себя.
Между тем все беспокоятся и интересуются, как я.
И я не уверен, что могу точно ответить на этот вопрос.
У меня развилась сильная периферическая невропатия в пальцах рук и ног - говорят, это последствия комы. У меня есть пролежни 4-й стадии, который будут заживать еще 2 месяца. Я стал быстро утомляться. И хотя я в состоянии ходить по 20-30 минут, но не могу бегать и поднимать тяжести, как раньше. Я еще не знаю, повреждены ли внутренние органы и какой ущерб нанесен легочной ткани, ответ дадут дополнительные обследования.
Моя жизнь изменилась. Сам я стал другим. С одной стороны, мне хочется общаться со всем миром, а с другой - я не хочу говорить ни с кем, кроме 6 самых близких людей.
И вот что я хочу сказать вам.
Посткоронавирусный синдром - это реальная вещь. Если вы не знакомы с ним, поищите в Google. Опасность коронавируса не только в самой болезни, но и в том, что происходит дальше. Мне кажется, что этому не уделяется должное внимание.
Я прекрасно осознаю, насколько близок был к смерти. И благодарен, что Бог вытащил меня с того света и решил, что я еще могу быть полезен на этом. Я радуюсь каждому новому дню. Радуюсь, гуляя в парке или у океана. Радуюсь, слыша голос отца в телефоне. Я снова думаю, что жизнь прекрасна, хотя она послала мне нечеловеческое испытание.
НО САМОЕ ВАЖНОЕ, ЧТО Я ХОЧУ СКАЗАТЬ:
ПОЖАЛУЙСТА, НОСИТЕ МАСКИ!
4 июля американцы отмечают День независимости. Празднуйте, но делайте это в маске и соблюдая социальную дистанцию. Если вы не верите в коронавирус, посмотрите на мою фотографию из больницы, которой я так неохотно с вами делюсь. Так выглядит этот вирус и вызываемая им болезнь.
Я никогда не думал, что поделюсь этой фотографией, я и сам с трудом смотрю на нее. Но если это защитит хотя бы одного человека, если это заставит хоть кого-то надеть маску – это того стоило.
Я также публикую свою фотографию, снятую сегодня утром, потому что моя история - это история не только болезни, но и исцеления.
С любовью и благодарностью за возможность поделиться с вами моей историей,
Филипп"