Чему еврей должен радоваться в Судный день
Если человек понимает, что только он сам в ответе за свои поступки, тогда Судный День – это его праздник
Йом-Кипур – Судный день, День Искупления - завершает сорокадневный период покаяния, период "тшувы" - возвращения к Богу и возвращения к себе, когда в ожидании Божественного суда и Божественного приговора еврейский народ перепроверяет себя.
В вопросе способности к покаянию, к коррекции своего "я", люди разительно между собой отличаются. Одни добровольно и постоянно находятся под дулом самокритики, другие благополучно от нее уклоняются. Одни испытывают стыд за неблаговидные поступки, совершенные в далеком прошлом, даже в детстве, другие третируют своих ближних и нисколько не бывают этим обеспокоены. Они охотно извиняют себя, ссылаясь на "обстоятельства" или на "время" (которое "было такое").
Исследования военных преступлений, в особенности массового уничтожения европейского еврейства, показывают, что эти злодейства, как правило, совершались нормативными людьми.
Историк Кристофер Браунинг написал монографию "Совершенно обычные мужчины" ("Ordinary Men"). Как установил исследователь, пятьсот немецких полицейских среднего возраста (не позволявшего отправить их на фронт) в течение года расстреляли в Польше десятки тысяч еврейских женщин, детей и стариков. При этом никто из них не испытывал ни малейшего удовлетворения от своей работы, а большинство убийц даже не являлись убежденными антисемитами. Но, действуя в качестве винтиков хорошо отлаженного бюрократического аппарата (лишь 12 из них воспользовались предложением отказаться от порученного задания), большинство этих палачей даже два десятилетия спустя, оказавшись под судом, не считали, что им есть в чем себя упрекнуть.
Что же касается частных преступников, то среди них раскаяние вообще событие исключительно редкое. Причем не только среди профессионалов, но и среди тех, кто оказался втянут в преступление бездумно, ничего изначально не планируя.
В "Записках из Мертвого дома" Достоевский приводит следующее характерное свидетельство: "В продолжение нескольких лет я не видал между этими людьми ни малейшего признака раскаяния, ни малейшей тягостной думы о своем преступлении и что большая часть из них внутренно считает себя совершенно правыми. Это факт… Но ведь можно же было хоть что-нибудь заметить, поймать, уловить в этих сердцах хоть какую-нибудь черту, которая бы свидетельствовала о внутренней тоске, о страдании. Но этого не было... Преступник, восставший на общество, ненавидит его и почти всегда считает себя правым, а его виноватым. К тому же он уже потерпел от него наказание, а чрез это почти считает себя очищенным, сквитавшимся".
То же свойство Достоевский присваивает своему герою Раскольникову: "И хотя бы судьба послала ему раскаяние - жгучее раскаяние, разбивающее сердце, отгоняющее сон, такое раскаяние, от ужасных мук которого мерещится петля и омут! О, он бы обрадовался ему! Муки и слезы - ведь это тоже жизнь. Но он не раскаивался в своем преступлении".
Создается впечатление, что в конечном счете человечность определяется не столько массой добрых и злых дел (при всем том, разумеется, что и это чрезвычайно важный момент), сколько открытостью к покаянию. "Не подбирайся, нечестивый, к жилищу праведника, не разоряй места отдыха его, Ибо семь раз упадет праведный, но встанет; а нечестивые впадут в беду" (Мишлей 24:16)
Мы вправе удивиться: в какой мере можно считать праведником человека, который семь раз пал? По-видимому, главное в праведнике – это не общая стойкость, а ненависть к преступлению, т.е. "разбитое сердце" и "отгоняющее сон" раскаяние.
Главное - это не останавливаться и не отчаиваться. Человек исходно несовершенен. Слишком многому ему приходится учиться на ошибках, поэтому от него ожидается не то, что он вовсе никогда не согрешит, а то, что согрешив, он вовремя свое поведение скорректирует.
"Тшува" - "возвращение", покаяние – это основа человека. И еврейство, видящее свое предназначение в наращивании человечности, не случайно считает своим самым великим праздником Йом-Кипур.
Но от чего же зависит "возвращение"? Чем определяется позиция человека, занимаемая им по отношению к собственным поступкам? Почему одни люди постоянно ужасаются признакам своей "бесчеловечности", а другие – в любых ситуациях находят себя правыми в собственных глазах, вынужденными поступать определенным образом? Что здесь определяет? Каков "механизм"?
"Механизм" в данном случае состоит в полном отсутствии какого-либо "механизма". Человек совершенно свободен, а потому один решает так, а иной – иначе. Но при этом любопытно, что одни люди исходно считают себя свободными в своих поступках, а другие исходно уверены, что поступки их обусловлены. Такова основа веры.
В Торе сказано: "Смотри, я предлагаю вам ныне благословение и проклятие: Благословение, если послушаете заповедей Господа, Бога вашего, которые я заповедую вам сегодня, А проклятие, если не послушаете заповедей Господа, Бога вашего, и совратитесь с пути, который Я заповедую вам сегодня, чтобы следовать божествам иным, которых вы не знаете" (Дварим 11:26).
Комментируя эти слова Торы, Рабейну Бехайе определил свободу выбора не просто как глубинную человеческую характеристику, а как основу религии, как главное содержание веры Израиля.
Если человек проникается идеей собственной свободы, проникается своей ответственностью, то он открывается раскаянию, и тогда Йом Кипур – его праздник.
