Уроженец Хайфы Нир Хакоэн и его жена-китаянка впервые создали прививку от рака
Результаты исследования супругов были названы "историческим событием, которые изменяют развитие мира"
Профессор Нир Хакоэн и его супруга профессор Кэтрин Ву провели исследование, которое может - впервые в истории человечества - стать ступенькой к созданию эффективной вакцины против рака кожи - меланомы. На следующем этапе ожидает управление иммунной системой человека для противодействия другим видам рака и прочим болезням.
"Произошло одно из тех исторических событий, которые изменяют развитие мира", - написали в СМИ в день публикации результатов исследования в журнале Nature.
Появление вакцины против рака, позволяющей избежать рецидива болезни, пока не медицинский факт, но уже научное открытие, позволяющее двигаться дальше. По крайней мере вакцина уже дала позитивный эффект всем шестерым участникам эксперимента.
Уникальность вакцины под названием NeoVax состоит в том, что ее подбирают не всем, а каждому индивидуально, под мутации конкретного вида рака. Идентификация мутаций определяет тот состав, который будет наилучшим образом воздействовать на иммунные клетки, способные работать против клеток раковых.
Двадцать ученых работали над созданием NeoVax, но у руководителей проекта есть и сугубо личная история. "Идея появилась в 2005 году. Жена лечила больных лейкемией типа LLC с помощью препарата иматиниб (в США известен под названием гливек). Это первая после химиотерапии процедура, - рассказывает проф. Хакоэн. - Она возвращалась домой ужасно разочарованная, потому что ее больные вырабатывали нечувствительность к препарату из-за мутаций в раковой опухоли".
По словам профессора, почти каждый вечер супруга рассказывала ему, что опухоль снова начала расти, и получалось, что ничего для больного сделать нельзя. Но однажды вечером она подала идею: может быть, можно заставить иммунную систему саму реагировать на мутации "ее" опухоли?
Обдумав это предложение, ученые поняли, что новая технология генетической непрерывности может привести к полезным мутациям, уникальным для каждого вида рака и для каждого больного.
"Мы не планировали совместную работу, но Кэтрин меня убедила. Не знаю, могла ли появиться эта идея без наших вечерних домашних разговоров, без мыслей, которые могут соединить различные направления", - сказал Нир Хакоэн.
Проф. Хакоэн руководит лабораторией генетических расчетов в Broad Institute и читает лекции в Массачусетском технологическом институте (MIT). Проф. Ву руководит лабораторией исследований хронической лейкемии и реакции иммунной системы на раковые опухоли в клинике Dana-Farber Cancer Institute, относящейся к Гарвардскому университету. Они - специалисты в различных сферах, но объединение их усилий дало то, что называется эффектом синергии: можно не только разбрасываться идеями, но также реализовывать их в смежных областях.
Нир Хакоэн говорит, что лишь после года напряженной работы они сумели добиться приемлемого качества последовательностей, что позволило выполнить анализ. Подсчитав мутации, выявленные в каждой опухоли (а это заняло еще два года), было решено перейти к созданию вакцины. Работы были завершены в 2016 году.
Включить иммунитет
Профессор Хакоэн образно поясняет, что рак "разговаривает" с иммунной системой, давая сигнал не работать. Созданная вакцина - "рулевое колесо, дающее направление, и двигатель одновременно".
"С помощью вакцины мы включаем только нужные клетки. Клетки рака очень похожи на обычные, поэтому иммунной системе трудно идентифицировать их, в отличие, например, от вирусов. Мы пытаемся научить тело различать раковые клетки. Наша цель - доминировать над раком, как сегодня мы доминируем над инфекцией", - поясняет он.
Начинали ученые с меланомы. Эта болезнь характерна частыми случайными мутациями из-за воздействия ультрафиолетовых лучей.
"Один из стоящих перед нами вопросов - насколько наши методики смогут быть эффективными для других видов рака. С нашей точки зрения, чем больше мутаций, тем лучше, это повышает мобильность иммунной системы. Следующие эксперименты мы проведем на больных с другими видами рака, но отличающимися также большим количеством мутаций", - говорит профессор.
Впрочем, профессор призывает не спешить с восторгами. "Наши первые опыты проводились на весьма ограниченном числе больных, - говорит он. 0 На продвинутых этапах придется работать с 500 больными. Если все пройдет без задержек, предполагаю, что через три-четыре года мы будем знать, как это работает.
Отца спасти не смог
50-летний Нир Хакоэн родился в Хайфе, вырос в Цфате. "Мой дед Авраам был мэром города в пятидесятые-шестидесятые, а моим домом были улочки и дворы старого города", - говорит он.
Любознательность привела его в 13 лет в кружок программирования при Технионе, а когда ему исполнилось 14, семья перебралась в Нью-Йорк. "Мне очень нравились горы и море, все каникулы я бегал на пляж. В Нью-Йорке ничего этого нет", - споминает ученый.
После школы он изучал физику в Гарварде, но читал больше не публикации о физике, а материалы по биологии. "Я тогда сказал себе: физика - наука элегантная, особенная. Но мне более интересно сочетание знаний в разных дисциплинах, таких, как программирование, математика, физика, химия, биология, генетика", - говорит он.
В итоге Хакоэн записался на вторую степень по генетике и биохимии в Стэнфорде. Там он и познакомился с Кэтрин Ву. Теперь они живут в пригороде Бостона и растят троих сыновей.
Отец Нира умер от рака щитовидной железы шесть лет назад. "Его смерть повлияла на меня, подтолкнула к ускорению разработки. Отцу нравилась моя работа, он верил в нее, однако тогда не было лекарств, которые помогли бы ему... "
Сколько же нужно усилий...
Проблемы разработки индивидуальных препаратов любого вида намного сложнее, нежели разработка лекарства для массового применения, для тысяч больных. Хотя и этот процесс сейчас может растянуться на десятилетия с учетом того, как много времени должно занять утверждение будущего препарата в регулирующих организациях.
С индивидуальными все намного труднее. То есть сначала нужно пройти все этапы "массового" лекарства: найти средства на разработку, провести испытания на животных, договориться с клиниками об испытаниях на людях. И лишь после этого встать в очередь в FDA и ждать положительного решения ("до сих пор они никогда не сталкивались с просьбами, подобными нашей").
Кроме того, стоимость препарата может стать определяющей. "Мы должны были понять, как изготавливать нашу вакцину и по какой цене ее предложить. Ведь она должна быть доступна страховым компаниям. Нам удалось добиться того, что стоимость лечения одного больного, а это семь порций вакцины, которую мы даем в течение нескольких недель, снизится до десятков тысяч долларов. Мы, однако, надеемся, что сможем добиться дополнительного снижения цены". Речь идет о стоимости, покрывающей производство вакцины, а ведь есть и другие издержки.
Сейчас разработка проходит в специально созданной частной компании Neon Therapeutics. "Наш главный инвестор - фонд Third Rock Ventures, мы получили от него 125 миллионов долларов. Мы как основатели владеем лишь малой долей акций фирмы, остальное - инвесторы".
Можно ли говорить о революции? Хакоэн осторожен: "Реакция на препарат есть. Вопрос в том, сможет ли он уничтожить все раковые клетки. Это мы увидим через полтора года, когда получим данные тестирования на 50-60 больных. Идеальный результат - когда рак полностью уходит. Но возможен промежуточный результат, когда опухоль не растет и больной получает несколько лет жизни", - поясняет он.
Хакоэн смотрит на проблему шире - лечить любую болезнь нужно путем инициирования работы иммунной системы: "Это относится к болезням Паркинсона и Альцгеймера, когда клетки мозга погибают, а иммунная система не реагирует. Наша долгосрочная цель - это понимание того, как работает система в целом".
Перевод: Теодор Волков
