В последнее время модельный бизнес меняется на глазах. Появились пожилые модели, женщины нестандартных размеров, модели с особенностями внешности. Никого не удивляет, что спортивную одежду рекламируют люди с особыми физическими потребностями.
А недавно на подиумы вышли модели с синдромом Дауна.
Юная израильтянка Полина Зимина с детства мечтала стать моделью, и ее мама решила помочь дочке осуществить мечту. Лариса Зимина ответила на вопросы "Вестей"
- Не боялись осуждения, недоуменных вопросов за спиной?
- Мечта дочки не была оторвана от реальности. Поля занимается балетом и выглядит отлично. Не могу сказать, что она обычная девочка, видно, что у нее синдром Дауна. Но это не мешает ей быть красивой. Когда она утром приходит в школу, сбегаются не только ученики, но и учителя - посмотреть, как она одета. Я подумала: почему бы нет? Мечте нужно помогать сбываться, для этого у детей есть родители и их друзья.
Как я родила Полину, девочку с синдромом Дауна: откровенный рассказ
Сначала было не очень понятно, с чего начинать. Я же обычная мама, у меня нет знакомых в модельном бизнесе. Зато есть в смежных отраслях. Решила искать среди знакомых. Оказалось, что моя подруга - исследователь и истори моды Наталья Гончарова загорелась идеей "раскрутить" необычную модель и кинула клич уже среди своих френдов: кто хочет помочь девочке с синдромом Дауна осуществить мечту. Среди желающих оказалась писатель Линор Горалик.
- И кто отозвался?
- Отозвались фэшн-фотограф Лена Сарапульцева, которая работает с ведущими журналами моды - Esquire, Bazaar, GQ, Glamour - и ее ассистент Андрей Гапанович, стилист Александр Челубеев, визажист Ольга Попова. Съемки прошли в Москве. Вся команда работала бесплатно.
- И что же?
- Оказалось, что в реальности мало кто сталкивался с такими людьми, как Поля, и все были очень удивлены ее адекватности и готовности работать. Она переодевалась, выполняла все просьбы фотографа: прыгала, улыбалась, махала. Потом слегка разошлась и стала всех в студии "строить". Устала. На самом деле, одно из достижений совместной работы нашей группы в том, что люди из индустрии моды познакомились поближе с девочкой с ментальными проблемами. И поняли, что "не так страшен черт".
Потом мы отобрали из сотен фотографий лучшие. Веб-мастера Алексей Ольшанский и Мария Алешина сделали для Поли сайт ,а журналист и переводчик Анна Мастерова перевела его на английский.
- И каковы результаты?
- Сейчас я ищу контакты среди рекламных агентств, работающих с производителями одежды для детей и подростков. Шансы, что Полина станет супермоделью, невелики, но они есть. Думаю, сейчас все зависит от удачи. И от того, продлится ли мода на нестандартных моделей.
Но во всяком случае я буду знать, что сделала все, что могла, а комната Полины увешана ее удачными фотографиями - для девочки-подростка, какой бы она ни была, это тоже немало.
"Как я родила Полину, девочку с синдромом Дауна"
До рождения Полины ее мама была успешным российским журналистом. В Израиль, куда имела право на репатриацию, она приехала временно - рожать. Дальнейшее она описала в своем блоге насайте "Вестей":
"Моя дочь Полина появилась на свет в обычной израильской больнице. Всю беременность наблюдавшись в России, я прилетела в Израиль в сопровождении мужа в начале девятого месяца. Я планировала, что пару месяцев после родов проведу в Израиле, а потом вернусь в Россию, где оставались семья, работа и вообще все, что я люблю.
На 37-й неделе, чуть раньше срока, я родила девочку со среднестатистическим ростом и весом. Полину.
Роды прошли успешно, ребенок был здоров. Лишь через день меня вместе с мужем вызвал главврач отделения. И сообщил: педиатры считают, что у девочки синдром Дауна.
Уже позже, читая литературу, я узнала, что психологи сформулировали пять этапов, через которые проходят люди после стресса, связанного с болезнью.
1. Неверие, попытка сделать вид, что ничего не происходит.
2. Отчаяние: почему именно со мной?!
3. Поиски чудо-решения, которое исправит ситуацию.
4. Депрессия – что ни делай, ничего не изменится, не стоит и стараться.
5. Принятие ситуации.
Я прошла все этапы, и сейчас могу спокойно говорить о том, что в моей семье растет девочка Полина, у которой синдром Дауна.
Я знаю немало мам, которые "застряли" на каком-то этапе, и больше всего страдает от этого их ребенок. Я слышала, как один умный папа доказывал психологу, что у его сына только "чуть-чуть аутизм". Мальчик в пять лет не говорил и не шел на контакт с окружающими…
Вернемся, впрочем, к рождению Полины. Следующим официальным визитом была встреча с соцработником. Из-за плохого знания иврита я с трудом ее понимала. Но кое-что помню до сих пор. Она говорила, что я привыкну к ребенку и полюблю ее такой, какая она есть. Я сидела напротив и думала: "Легко тебе говорить… у самой, наверное, здоровые дети". Только сейчас я понимаю, что она была права.
Я очень "русская" по образу мыслей. Как все нормальные родители, я предполагала, что моя дочь должна быть лучше меня - выпускницы спецматкласса и престижного университета, ставшей начальником отдела в крупном московском журнале. Как я признаюсь в том, что моя девочка – не самая лучшая?
В молодости, во время учебы в университете, я подрабатывала в интернате для детей с задержками в развитии. Обращались с ними ужасно и дома, и в школе. На них орали, нещадно били (дома – шлангами от стиральных машин, в школе – в зависимости от злобности учительниц). В страшном сне я не могла представить, что моя девочка пополнит армию таких детей.
В Израиле отказываться от детей, даже больных, не принято. В спецзаведениях живут только те, уход за кем невозможен дома. Так что со мной никто разговоров о расставании с дочерью навсегда никогда не вел. Что меня удивляло, вообще все делали вид, что все в порядке. Педиатр на выписке спросил: девочка здорова? Я ответила: "Нет, конечно!" А он мне: "Синдром Дауна – не болезнь. Кроме него проблем нет?"
Две недели спустя я попала с маленькой Полиной в больницу. Она была слабой и стремительно теряла вес. В нашей палате лежала девочка лет четырнадцати. У нее был детский церебральный паралич. Она не двигалась, не видела, не могла сама есть, ее кормили через капельницу. И каждый день к ней приходили бесконечные родственники. Мама (у которой после родилось еще трое детей), папа (у которого была другая семья, тоже с детьми), бесконечные дядьки и тетки, бабушки и дедушки. Они часами сидели с ребенком, разговаривали (она слышала!), читали, пели.
Когда я несколько дней понаблюдала за этим, я поняла, что мое горе ничто по сравнению с их горем. И главное – родители и близкие гордились самыми слабыми достижениями маленького человечка и никто не стеснялся родства с ней. Я подумала, что не зря попала именно в эту палату. С этого момента началось мое выздоровление".