Меню
Саша Виленский

Что произошло в элитной школе, или Почему учителю нельзя спать с ученицей

Скандал, связанный со школой искусств "Тельма Елин", одним из самых привилегированных учебных заведений Израиля, вновь заставил задуматься о тех самых "неуставных" отношениях между полами, о которых так громко и яростно спорят в последние годы.

Школа "Тельма Елин". Фото: Амит Хубер
Школа "Тельма Елин". Фото: Амит Хубер

Людям свойственно бинарное видение мира, говоря по-простому, деление мира на черное и белое, хорошее и плохое. В последнее время люди начинают осторожно задумываться, а все ли так однозначно в сексуальных отношениях, как представлялось ранее. И кампейн #metoo при всей его спорности заставил, выражаясь канцелярским языком, "пересмотреть результаты сексуальной революции конца 60-х". Маятник качнулся в другую сторону и замер в противофазе.

 

В эпоху хиппи, ЛСД и психоделики казалось, что вся проблематика отношений мужчин и женщин решена с изобретением противозачаточных средств: теперь женщина сама может выбирать себе партнера, не заботясь о последствиях, и вообще вести себя как мужчина, "срывая беззаботно цветы удовольствий". Между прочим, именно тогда, на мой взгляд, произошла настоящая эмансипация, а вовсе не с дарованием женщинам избирательных прав и изобретением стиральной машины. В тот момент, когда решать, кто будет партнером на ночь, стала женщина, и наступило равенство полов.

 

Меня можно ругать и опровергать, это на здоровье. Повторюсь: все это мое личное мнение. Я так вижу. Но сейчас не об этом. Я, собственно, о другом. О том, что есть вещи неоднозначные, а есть однозначные, в какой противофазе маятник ни застывай.

 

Сергей Соловьев. Фото: magicinfoto shutterstock
Сергей Соловьев. Фото: magicinfoto shutterstock

Замечательный кинорежиссер Сергей Александрович Соловьев не видел никакой уголовщины в том, что он, тридцатилетний женатый отец только что родившегося ребенка, вступил в связь с ученицей восьмого класса Таней Друбич: "…Я вел какую-то полуинфернальную двойную жизнь, сначала ехал к Тане в школу, потом мы вместе кружили по городу, к семи я возвращался домой купать сына. И Таня знала: это невозможно, чтобы к семи я от нее не уехал, к тому же моя двойная жизнь, как вы понимаете, имела еще вдобавок и прискорбный уголовный отлив" (С. Соловьев. "Облако Таня"). Однако в телевизионном интервью Дмитрию Гордону 2011 года он уже заявил: "Никакой уголовщины в романе с Друбич не было". Ну да, как же.

 

Но если можно понять взрослого мужчину с его тягой к нимфетке (а Друбич периода "Ста дней после детства" была именно нимфеткой в классическом набоковском понимании этого слова), то что привлекло 14-летнюю девочку в, мягко говоря, не самом красивом мужчине Советского Союза? Что заставляло восьмиклассницу снимать на чердаке школы фартук с крылышками и кататься со взрослым мужчиной, пока ему не настанет время купать младенца?

 

А вот то самое: отношения учителя, ментора, умудренного жизнью педагога с наивной девочкой, которая каждое его слово воспринимала как невиданное откровение. "Я смотрела на мир его глазами", - скажет потом Друбич. И вот тут-то и таится главная засада.

 

Это достаточно долгое вступление было написано для подтверждения простой мысли: в творческом мире взаимоотношения учителя и ученика совершенно иные, чем в простой школе. И не только в сексуальной сфере.

 

Мы, достаточно взрослые слушатели Высших сценарных курсов Госкино СССР, ревностно следили за тем, кого и сколько раз приглашал Мастер к себе домой, кто из нас имел право запросто позвонить ему среди ночи, чтобы посоветоваться по поводу сценария. И уж совсем запредельное счастье – когда Мастер советовался с тобой, не говоря уж о приглашении в соавторы. Это ни с чем не сравнимое ощущение того, что Мастер – сам! – выделил тебя из массы других своих учеников и признал, что ты если не вровень с ним, то хотя бы приблизился к пьедесталу.

 

Это – повторюсь! – взрослые тридцатилетние мужи, семейные, детные и с опытом работы в кино. А теперь представьте, что те же чувства испытывает шестнадцатилетняя девушка. Именно это, как мне кажется, и произошло в "Тельма Елин". Обожаемый педагог… Да нет, не обожаемый, тут нужны другие слова, что-то типа "небожитель", полубог, выделяет тебя из серой массы одноклассниц, ведет с тобой серьезные разговоры об искусстве, открывает для тебя мудрый мир терминов и понятий, рассказывает о художниках Возрождения, как будто это его старые приятели, и одновременно отвергает все созданное до него как безнадежно устаревшее.

 

С девочкой все понятно. Ученицы часто влюбляются в своих учителей, это стало банальностью, но не перестало быть верным. Проблема в другом. В учителе.

Велик соблазн, ох как велик! Юное прекрасное создание смотрит на тебя, раскрыв рот, и готово на все ради лишь капельки внимания любимого ментора. Трудно устоять? Конечно. Но каждый, кто выбирает для себя педагогическую стезю, должен понимать, насколько преступно использовать это обожание ради сомнительного удовольствия. К несчастью, понимают это не все. Уж больно соблазн велик.

 

В одном из обсуждений в социальных сетях была брошена фраза, что "упоение и желание обладать юной красотой записано на подкорке". Глупо спорить. Все верно. Вопрос в том, что ты с этой подкоркой собираешься делать.

 

P. S. Нашумевший фильм "Географ глобус пропил" мне не понравился по ряду причин. В том числе и потому, что отказ учителя переспать со школьницей подавался как моральный подвиг невиданных высот. Пока мы будем считать, что это подвиг, до тех пор так и будем ругаться в соцсетях, обсуждая очередной скандал.

 

Еще по теме

 

Известный израильский художник покончил с собой из-за обвинений в сексе с ученицами

 Почему в элитных школах могут процветать домогательства

 

 

 новый комментарий
Предостережение
Стереть ваш текущий комментарий