Сегодня невеселый юбилей. Ровно пятьдесят лет назад, 3 августа 1972 года, в московских ОВИРах появились ценники – был введен так называемый образовательный налог. Выезжая на постоянное место жительства за границу, граждане должны были компенсировать расходы, понесенные советским государством в процессе их обучения. Сам Указ Президиума Верховного Совета СССР номер 519 был опубликован только зимой.
Почему это в первую очередь относилось к евреям? Да потому, что уехать на постоянное место жительства можно было только для воссоединения семьи. По другим поводам не выпускали, только, в частных случаях, выгоняли.
Сколько это стоило? Самым дорогим считался Московский Государственный Университет – 12.200 рублей. Если эмигрант не закончил университет, то за каждый год обучения должен был выложить примерно 2500. Остальные университеты Советского Союза оценивались ровно вполовину дешевле. Деятели искусств, получившие театральное, музыкальное, художественное или литературное образование, должны были покидаемой родине 9600 рублей (примерно 1900 за год).
Самые дешевые – экономисты, юристы, педагоги, выпускники историко-архивных институтов, а также институтов культуры (4500 рублей, примерно 900 за год). Инженерам предлагалось заплатить 7700 (примерно 1500 за каждый год), медикам – 8300 (1400 за каждый год), выпускникам институтов иностранных языков – 6800.
Плюс к этому, ученая степень доктора наук – еще 7200 рублей, кандидата наук – 5400. А если не успели защитить диссертацию, то за каждый год аспирантуры, ординатуры или адъюнктуры – 1700.
Это при том, что высшее образование было бесплатным. По окончании учебного заведения требовалось отработать три года по распределению.
Американский сенатор Хьюберт Хамфри после введения этого налога говорил по телефону с несколькими семьями, подавшими документы на выезд. И посчитал, что сумма к выплате легко могла выглядеть следующим образом – доктор наук, выпускник МГУ – 12.200 плюс 7200 за степень, с женой – кандидатом медицинских наук – 8300 плюс 5400 и дочерью, аспиранткой второго года обучения, скажем, в педагогическом – 4500 плюс 3400. Итого - сорок одна тысяча рублей. Это несколько автомобилей "Волга" или несколько же кооперативных квартир. Не было таких денег у еврейской интеллигенции.
Евреев-абитуриентов в вузы принимали с большим скрипом. Несколькими годами позже произошла громкая история – правозащитники расспрашивали неудачливых абитуриентов мехмата МГУ прямо на ступеньках университета. Как фамилия, какие задачи давали. Задачи были вполне себе олимпийского уровня. Эти "еврейские задачки" собрали в машинописный сборник, который в 1978 году отправили на 18-й международный конгресс математиков в Хельсинки. И – работа конгресса была парализована, никто не слушал докладов, не ходил на дискуссии, все решали эти задачи. Ну, разумеется, кроме советской делегации под руководством академика Понтрягина.
Образовательный налог был не про деньги. Налог в очередной раз ставил еврейские семьи в Союзе перед дилеммой – не давать детям высшее образование, чтобы при отъезде избежать поборов? И своими руками толкнуть мальчиков в военкоматы? Или дать, чтобы пройдя через отсеивающий отбор, в конце концов перед отъездом заплатить?
После появления упомянутых ценников до конца года несколько сотен семей выпускают из страны без "компенсации". Это вызывает дополнительную нервозность у советских евреев – почему с этих не взяли, а с нас хотят взять? Впрочем, на это и рассчитывали.
С осени 1972-го Конгресс США обсуждает санкции против СССР – страны, ограничивающей своих граждан в праве на эмиграцию.
А в марте 1973 года сам дорогой Леонид Ильич неожиданно задумался и на заседании Политбюро 20 марта сказал: 912 человек с высшим образованием, в соответствии с указом, заплатили 4 миллиона 427 тысяч рублей. Это за 1972 год. А за январь-февраль 1973-го 393 человека заплатили 1 миллион 561 тысячу 375 рублей. И далее цитата: "Поэтому сионисты воют, Джексон на это опирается, а Киссинджер приходит к Добрынину и говорит, что мы понимаем, что это внутреннее дело, мы не можем вмешиваться, у нас тоже законы есть. В то же время он говорит: помогите как-нибудь, Никсон не может пробить законопроект, он работает среди сенаторов. Зачем нам нужен этот миллион?"
Существует множество ссылок на данный протокол, равно как и на решение Брежнева – закон не отменять, деньги взимать в мануальном режиме: одних отпускать без выплат, с других брать деньги, третьих вообще не выпускать. Ходили даже слухи, что впоследствии родственникам "обобранных" вернут деньги. Но уж это на совести агента КГБ, журналиста Виктора Луи, опубликовавшего в 1973 году такой материал в газете "Едиот Ахронот".
По факту после марта 1973 года налог взимался в достаточно редких случаях. Но механизм существовал. И честно говоря, нимало будет не удивительно, если нынешнее российское руководство и эту идею "слижет" у советской власти.
Введение налога вызвало широчайшую международную реакцию, в том числе спровоцировало поправку Джексона - Вэника и менее известную поправку Стивенсона.
Оба документа увязывали режим наибольшего благоприятствования в торговле с СССР и свободу эмиграции из страны. Поправка Джексона - Вэника была принята в результате напряженной борьбы между законодательной и исполнительной ветвями власти США. И Леонид Ильич искренне не мог понять, отчего президент Никсон не может как следует цыкнуть на свой Конгресс…
Впрочем, это были отнюдь не первые санкционные меры против антисемитской политики российских властей. Но об этом в следующий раз.
Автор - публицист, журналист закрытого в РФ радио "Эхо Москвы", исследователь истории антисоветского движения