Как живется репатриантам у границы с Газой? Почему они переехали так близко к сектору и продолжают жить здесь, несмотря на регулярные обстрелы? Об этом корреспондент "Вестей" побеседовал с уроженцем Киева Гилем Карасиком. Он проживает с семьей в мошаве Сде-Ницан всего в семи километрах от Газы, напротив Хан-Юниса. Сейчас это место обстреливается террористами в связи с начатой 5 августа Израилем военной операцией "Рассвет".
- Как давно вы здесь живете, Гиль?
- Мы с женой переехали в Сде-Ницан в 1994 году из Беэр-Шевы. Купили здесь дом и хозяйство. Сейчас мы уже на пенсии, но раньше я преподавал математику и физику в старших классах. А школа, где я работал, находилась здесь, рядом с кибуцем Маген.
Нас в мошаве примерно сто семей. Здесь живут судьи, летчики, адвокаты, аудиторы. Стоимость дома в мошаве от 2,5 миллиона шекелей. Мы переехали сюда ради улучшения качества жизни, ради просторов, которых нам не хватало в Беэр-Шеве, ушли от городской жизни - в место, где, как нам казалось, меньше стресса и приятно растить детей. Сегодня нашей младшей дочери уже двадцать два года.
- Как вам живется по соседству с Газой?
- Я бы сравнил это с жизнью рядом с вулканом. Пока нет извержения, то все спокойно, хозяйства процветают, и кругом идиллия. А как только происходит "извержение", то мы следуем инструкциям Службы тыла и прекрасно понимаем, что это все до следующего раза, который неминуемо наступит. Довольно часто у нас происходят обстрелы, известия о которых даже не доходят до средств массовой информации, и о них никто не знает, кроме тех, кто здесь живет. На иврите такие "непримечательные" обстрелы называют тифтуфим ("капли"). Например, возле кибуца Нир-Оз размещаются живописные поля, где мы с женой любим прогуливаться и любоваться. Так иногда это можно, а иногда армия нам этого не позволяет, так как это опасно. И если видимость слишком хорошая, то мы стараемся к разделительному забору не приближаться, потому что опасно.
- Как вы проводили дни перед началом операции "Рассвет"?
- Нам позволяли выходить, но на каждом перекрестке был блокпост, где проверяли документы, а по дороге назад нужно было предъявить документы и подтвердить, что мы местные. Чужих сюда не пускали. В пятницу мы решили проведать детей в Тель-Авиве, выехали к ним и через полчаса узнали о начале операции. Еще думали, вернуться или продолжать ехать, приняли решение ехать - и благополучно вернулись через несколько часов.
От нынешней операции мы ожидаем, что она позволит спокойно прожить достаточно времени до следующей. Ведь таких операций было очень много - и "Нерушимая скала", и "Защитная стена", и много других. Как я уже говорил, мы иногда подвергаемся обстрелам, на которые армия даже не реагирует, поэтому все, что мы хотим, это просто получить немного тишины.
Я родом из Киева, приехал в Израиль в 1972 году, когда мне было восемь лет. Когда в пятницу вечером тревога была одновременно в Киеве и у нас, я переживал за людей и тут, и там. А особенно был растроган, когда мой киевский друг вчера написал и побеспокоился обо мне, узнав о падении ракеты в Ашкелоне.
- Вы учитель. Расскажите, как дети реагируют на эти события.
- Все реагируют по-разному. Есть дети, которые переживают это спокойно, а есть те, кто страдает от стресса. Реакции на стресс могут проявляться сразу или через какое-то время. Например, хлопнет дверь, и дети вздрагивают. Немало случаев, когда дети мочатся во сне.
И хотя мы здесь прекрасно понимаем, что шансы погибнуть от ракеты меньше, чем шансы погибнуть в ДТП на дороге, но наши дети привыкли к мысли, что за семь километров от нас живут люди, которые хотят нас убить. Дети уже в садике знают, что такое тревога "Цева адом". Услышав такой сигнал, они садятся на пол и обхватывают руками голову.
- У вас взрослые дети. Наверное, есть внуки. Любят ли внуки приезжать в гости?
- Нашей внучке уже одиннадцать лет, она часто к нам приезжает. Но если обстановка у нас напряженная, то она остается дома. Но всякий раз во время операции в Газе ракеты долетают до Тель-Авива. И мне приходится переживать, как там наши дети...
Мы с женой за последние годы были в Украине раз пятнадцать. И хочу вам сказать, что я в Украине как еврей чувствовал себя более защищенным, чем в Израиле. В Киеве на каком-нибудь фестивале еврейской культуры на Подоле мы чувствовали себя в большей безопасности, нежели, например, на дорогах Негева, куда лучше не ездить.
Раньше мы с женой как минимум месяц летом проводили в Киеве, очень любили этот город. Последний раз мы улетели оттуда за две недели до вторжения.
- Каковы шансы, что данная операция положит конец ракетным обстрелам из Газы?
- Шансов никаких нет. Сегодня каждый человек в правительстве или в руководстве армии больше переживает, если он вдруг отправится в Швейцарию, и его там арестуют за военные преступления. Поэтому каждый в конце концов думает о своей юридической уязвимости, а при таком раскладе победить террор невозможно. У нас ведь с вами нравственная армия, я вот думаю, что нравственная армия должна прежде всего заботиться о своих солдатах, а не подвергать их риску, чтобы красиво выглядеть за границей. Поэтому нам нужен человек, который готов изменить эту ситуацию и при этом лет двадцать не рисковать, выезжая за границу.
- В Израиле скоро выборы. Видите ли вы достойного кандидата?
- Я не вижу человека, который что-либо изменит. У нас в Израиле такая система выборов, которая позволяет партии с любой платформой идти на выборы, а потом ничего из своих обещаний не выполнять.
- Как нынешняя военная операция отражается на вашей жизни?
- Мы привыкли с женой вечером взять какие-то продукты, завести наш джип и поехать на природу на пикник. У нас тут самые красивые места в Израиле. А сейчас мы вынуждены сидеть дома, и в гости к нам никто не приходит. Тем не менее вопрос о переезде мы не рассматриваем, мы будем жить здесь!
