Библиотекарь Эстер Альперин из Иерусалима стала писателем в 75 лет
Выйдя на пенсию, Эстер Абрамовна решила написать историю своей семьи и нашла 600 родственников по всему миру. За первой книгой последовали новые
В ее рабочем кабинете три компьютера, телевизор, видеокамера, куча кассет с собственноручно снятыми фильмами, немерено архивных папок и альбомов с фотографиями. Она жила в Полтаве, Харькове, Вильнюсе, Калининграде. Конечная остановка – Иерусалим (невозможно представить ее в других декорациях). Объездила туристом полмира, обожает дочь, внуков и правнучку, свято чтит память мужа Юры.
Эстер – восемьдесят два года. Мы сидим в Писгат-Зеэве (жилой район на севере Иерусалима) на балконе ее дома. Клубника, орошаемая капельно, так и просится в рот. Поют птицы, за Мертвым морем видны горы Моава.
Моя собеседница рассказывает историю своей удивительной жизни.
Страна, где заканчивались бланки
"Считаю, прожила не свою жизнь: должна была давным-давно писать, – рассказывает моя собеседница.– Но судьба распорядилась по-другому. Я поступила туда, куда не хотела поступать: на факультет библиотековедения. А куда еще могла поступить в Харькове в 1953-м году Эсфирь Абрамовна Альперина? Наивная, ткнулась было в институт иностранных языков, но, заглянув в паспорт, мне сказали: "Кончились бланки". В итоге я пошла туда, куда мама сказала. Я была очень послушной девочкой…
Неожиданно мне необыкновенно повезло. Преподаватели читали лекции, которые до сих пор помню наизусть: эта была высокообразованная интеллигенция. И я вдруг поняла: вот с кем нужно работать; хочу стать такой, как они. Но когда я была на самом пике карьеры – главный библиограф области, выступала по радио, телевидению, – у меня обнаружилось профзаболевание: аллергия на книжную пыль. И я вынуждена была уйти. Занялась журналистикой. Мы тогда жили в Калининграде, я работала фрилансером в газете для моряков.
Потом устроилась референтом в общество "Знание". И тут буквально подорвалась на мине... В Израиле шла Шестидневная война. Собрали всех референтов, и начальник управления общества объявил: "Сейчас о войне израильских агрессоров скажет Эсфирь Абрамовна" – "Вы меня с кем-то перепутали? Ничего говорить не буду!" Начальник пообещал: "Я вам это запомню". И запомнил. На следующей неделе проходила областная конференция, и на собрании он поручил мне все – от написания докладов десяти выступающим до подготовки зала и заказа ресторана. Одна моя коллега тихонько спросила: "Разрешите мне быть ответственной за туалеты? А то все ей да ей…" В общем, отправилась я в огромный ресторан, заказала обед на триста человек из области.
Обед не состоялся: в ресторан приехала с проверкой какая-то комиссия и зал не подготовили. Утром я принесла начальнику заявление об увольнении по собственному желанию.
Тогда я устроилась в библиотеку Дома учителя – такую, где не было так много книг, и дышалось нормально. К этому времени муж, замечательный врач, защитил диссертацию. Ему сулили преподавательскую должность в университете, но в последний миг не взяли: вновь "бланки кончились".
"Шестнадцать - уже уехали!.."
И мы решили, что уже исходили все дорожки, по которым в Калининграде ходили евреи, и вернулись к моим родителям в Вильнюс. Юра пошел работать врачом, а я отправилась на фабрику по пошиву верхней одежды. Спросила, нужен ли им библиотекарь. Очень симпатичный литовец ответил, что, может, как библиотекарь я ему и подошла бы, но на фабрике библиотеки нет. Говорю: "Если есть библиотекарь, будет и библиотека". Он открыл мой паспорт – и жаль, что вы не видели выражения этого лица. "Только этого мне еще не хватало! Шестнадцать человек уехали, у меня уже дырка в голове из-за этих евреев, и тут тебя принесло! Предупреждаю: захочешь ехать в Израиль, за три месяца чтобы твоей ноги здесь не было!"
Так в 1973 году я попала на работу. Обошла всю огромную фабрику и нашла в клубе кладовку – место для библиотеки обеспечено. Захожу в столовую. Вижу, сидят двое с лицами явно нашей национальности. Подхожу с подносиком: "Разрешите?" – "Садитесь", – удивленно. По беседе понимаю, что они юристы, работающие на фабрике. Доедаю, беру паспорт и иду в юридический отдел: "Мне нужно заключить с вами трудовой договор". "Какой договор?" – И смотрят на меня, как на марсианку. А я продолжаю: "Оставляю вам свой паспорт, после заключения договора верните, пожалуйста. Я сижу в клубе, где кладовка". И ушла. Через пять минут влетает парень: "Это правда?!" – "Что?" – "Что вы – Эсфирь Абрамовна Альперина?" Не отрицаю (на еврейку не была похожа). "Слушай, мы так и не поняли, чего к нам подсела. Надо же… Во-первых, мой тесть знаком с вашими родителями. Более того, они были у меня на свадьбе. Милости просим!" Этот парень меня на партсобрание затащил. Как же он там клял израильских агрессоров!.. Спрашиваю потом, с чего это. "Да мне плевать: через неделю уезжаю в Израиль!"
Сделала я на этой фабрике хорошую библиотечку, сняла фильм о фабрике, получила за это медаль и ушла работать в библиотеку строительного института – там было место в отделе научно-технической информации. Закончила заочно Ленинградский институт научной информации, получила второе образование и проработала в библиотеке института до самого отъезда. Великолепная работа, я очень радовалась, постигала новое!.. Созвала всесоюзную конференцию; съехались представители всех республик, где в институтах имелись подобные отделы.
Иерусалим и книги - это судьба
И тут произошло очень важное для нашей семьи событие.
После конференции шел концерт. Белорусы танцуют, украинцы поют, латыши поют, грузины танцуют… А я, организатор всего этого дела, стою и думаю: "Что я здесь делаю?" Что я знаю, кроме того, что мой "национальный костюм" – каракулевый сак? Эсфирь Абрамовна не знает ни своего языка, ни культуры, ни традиций… И дома были сложности. Муж работал день и ночь, дочь училась в медицинском, но ей не нравилось. Папа зудел каждый день: "У меня, пока вы соберетесь в Израиль, волосы на коленях вырастут. Собирайтесь, вам тут делать нечего!" Вот в двух словах и вся советская жизнь. Остальное – Израиль...
В Иерусалиме я поработала в больнице для душевнобольных. Восприняла это как некую миссию. За что меня перевезли в эту страну без денег, встретили ковровой дорожкой?! Значит, я тоже обязана сделать для страны что-то полезное. Занималась с подопечными трудотерапией: учила шить, вышивать, вязать, выпиливать, рисовать… Одновременно училась у этих людей ивриту. Потом еще в библиотеке немного поработала. И тут меня профессиональной астмой окончательно настигла книжная пыль.
Окончилась моя трудовая деятельность. И я стала работать домашней хозяйкой, Юриным секретарем, мамой, бабушкой, дочкой, с некоторых пор – прабабушкой. Делала все, что нужно было, причем – с удовольствием. Это еще не была моя жизнь: начала писать в шестьдесят пять. Сначала – в газетах, интернете и журналах. А первую книгу написала в семьдесят пять лет.
На работу над второй книгой "Легенды моей семьи" я потратила десять лет. Собрала почти шестьсот фамилий, нашла родственников по всему миру! Когда Юра болел, я днем была с ним, а ночью писала. "Бабушкин сундучок" – мою четвертую книжку. В ней я собрала все то, что мне дорого за долгую прожитую жизнь. Получаю потрясающие отзывы. Например, посторонняя женщина из Кишинева написала: "Вы мне продлили жизнь! Я читала о себе". А сейчас у меня практически готова следующая книга "Коммунальное студенчество", Юра завещал ее написать. О том, как мы, студенты, жили в коммуналках, что пережили. Правда, не знаю, закончу ли…"
Да куда она денется! Конечно, закончит! А потом лихо нацепит одну из своих экстравагантных шляп, сядет за руль и рванет на презентацию очередной книги в один из уголков обожаемого ею Иерусалима.
