Меню
Шмуэль Харлап

Израильский миллиардер: "Я равнодушен к роскоши, а деньги лучше вложу в стартапы"

Шмуэль Харлап, крупнейший импортер автомобилей в Израиле, недавно превратился из миллионера в миллиардера. В интервью он рассказывает о том, как его бизнес изменили репатрианты из СССР, а также рассуждает о богатстве и налогах

Шмуэль Харлап. Фото: Томи Харпаз
Шмуэль Харлап. Фото: Томи Харпаз
 

Первый вопрос, который слышит в последнее время Шмуэль Харлап от любого знакомого и незнакомца, - "что вы будете делать с деньгами?" И это неудивительно: летом 2017 года Харлап превратился из миллионера в миллиардера.

 

Он владелец компании "Кольмобиль", ведущего импортера автомобилей в Израиле. Заработанные деньги Харлап вложил в стартап Mobileye, став крупнейший частным инвестором этой фирмы. Нынешним летом окончательно завершилась сделка по приобретению Mobileye корпорацией Intel за рекорную сумму 13,5 миллиарда долларов, и Харлап получил свой миллиард.

 

- Так что вы намерены делать с деньгами? 

 

- Только в Израиле могут задавать этот вопрос, - ворчит Харлап. - В США такое немыслимо. Впрочем, в израильской непосредственности есть свой шарм. Мы живем в неформальном обществе, где размыты границы между публичным и частным и даже интимным. Отвечу так. Обычно разбогатевший человек делает три вещи: инвестирует, дает пожертвования и потребляет. Я в потреблении не силен, к роскоши равнодушен, так что мне остается инвестировать и делать пожертвования. Причем я считаю, что филантропией нужно заниматься молча. Нечего хвастаться.

 

Площадка импортированных автомобилей в Ашдодском порту. Фото: Орель Коэн
Площадка импортированных автомобилей в Ашдодском порту. Фото: Орель Коэн
 

Богач со степенью по философии

Харлап не похож на типичного миллиардера. Он доктор философии, научную работу писал в Гарварде, преподавал в Еврейском университете. Потом решил войти в автомобильный бизнес - и в нем преуспел так же, как в философии. 

 

- Мне нравится делить свою жизнь между тремя мирами: бизнесом, интеллектуальным миром и спортом, - говорит он.

 

Когда разговор доходит до темы налогов, Харлап берет в руки прогремевшую на весь мир книгу экономиста Томаса Пикетти "Капитал в XXI веке", в которой говорится о росте неравенства на Западе.

 

- Неравенство в мире сегодня достигло такой степени, что в итоге приведет к новой французской революции. Это очень опасная ситуация. Возьмем, например, налог на наследство. Я считаю его справедливым, потому что он перераспределяет богатство в обществе. Проблема в том, что как только богачи слышат о введении налога на наследство, они сбегают в другие страны, где охотно принимают "налоговых беженцев" с их яхтами и самолетами. Поэтому пока в мире не существует глобального регулирования по этому вопросу, налог на наследство вреден, потому что он приводит к утечке капитала из страны. 

 

С другой стороны, если вы посмотрите на фанатичный эгалитаризм в Японии, где налог на наследство составляет 70 процентов и нет никакой возможности скопить капитал, вы видите, что люди не вводят своих сыновей в бизнес, нет поколений продолжателей и нет предпринимательства.

 

Нужен баланс. Нет никаких оснований для того, чтобы не существовало налога на наследство в размере 10-20 процентов. 

 

- А как насчет Уоррена Баффета, знаменитого миллиардера, который хочет завещать все свое состояние на благотворительные цели?

 

- Баффет сказал: "Я не хочу быть самым богатым человеком в могиле", и он уже пожертвовал большую часть своего состояния. Но это только доказывает, что Соединенные Штаты - очень больное общество. Если нужно полагаться на Баффета и филантропов, то это значит, что система не работает. В Канаде и Дании нет Баффетов. Прежде всего потому, что нет такого богатства, но также и потому, что такие люди не нужны.

 

Я получаю много просьб о пожертвованиях. Мне  неприятно говорить "нет" и неприятно видеть, что люди нуждаются в пожертвованиях. Сам тот факт, что Баффет и Билл Гейтс уговаривают милиардеров подписать декларацию об отказе от 50 процентов своего богатства, доказывает огромную пропасть между богатыми и бедными в США. Я вижу в этом не великую победу капитализма, а свидетельство болезни общества.

 

- Другими словами, не следует поощрять филантропию в Израиле?

 

- Нужно ввести справедливое налогообложение, силой заставить работать харедим, развивать арабский сектор. В этом году в казне много доходов (в частности благодаря удачной продаже Mobileye - прим. ред.), и министр финансов доволен, потому что он "социально ориентированный". У этого есть хорошая сторона, я согласен. С другой стороны, нужно побеспокоиться о продолжении инвестиций и об экономическом росте, потому что одна "социальная ориентированность" здесь не поможет - мы должны поощрять частный сектор и конкуренцию.

 

Как стать миллиардером в Израиле

Шмуэлю Харлапу 72 года. Его отец был владельцем автомобильной компании "Кольмобиль", которая в то время была официальным импортером Mercedes и грузовиков Skania. Однако в молодости сын не хотел заниматься семейным бизнесом. Как все, призвался в армию. Служил в спецназе бригады "Голани", участвовал в Шестидневной войне. Затем получил степень магистра политологии в Еврейском университете в Иерусалиме. Продолжил учебу в Гарварде. 

 

Отец мечтал, что сын вернется в бизнес, однако Шмуэль предпочел академическую карьеру. В Гарварде учился у ведущих философов и социологов. После возвращения в Израиль преподавал в родной альма-матер. А потом ему стало скучно. И он пришел к отцу.

 

- Папин бизнес был небольшим семейным предприятием в Хайфе, - рассказывает он. - Первым делом я предложил перенести центр дел в Тель-Авив, потому что именно там находится сердце делового мира Израиля. Я открыл офис в Тель-Авиве и начал строить бизнес, а затем передал ему функции хайфского отделения. Автомобильный рынок контролировался тогда частными владельцами, объединенными в Ассоциацию автомобильных импортеров, и был очень маленьким. В страну ввозилось всего 50 тысяч автомобилей в год. Система была патриархальная. Мэтры этого бизнеса говорили обо мне: выскочка. Советовали: сначала сядь и поучись у нас, как вести дела. 

 

В середине 1980-х 50 процентов автомобильного рынка в Израиле составляли "Субару", потом появились "Судзуки" и "Дайатсу", а в 1988 мы начали завозить "Мицубиси". Крупных брендов не было, и особой конкуренции тоже. Я хорошо помню, как тогдашний министр транспорта не хотел давать нам лицензию на импорт "Мицубиси". Он заявил: "Выбор машин вполне достаточный, больше нам не нужно". Но тут началась большая алия из СССР, и все изменилось...

 

 Вернуться на главную страницу

 

 новый комментарий
Предостережение
Стереть ваш текущий комментарий