Как российские сионисты отстояли сионизм
Живя на Земле Израиля в еврейском государстве, мы не видим ничего удивительного в том, что политический сионизм – национально-освободительное движение еврейского народа – реализовал свою главную цель именно в Сионе. Где еще, в самом деле, могло быть создано еврейское государство? Однако история сионизма могла пойти совершенно по другому пути - если бы не упрямые русские евреи.
19-20 апреля 1903 года (6-7 апреля по старому стилю) в губернском городе Бессарабии Кишиневе при попустительстве полиции и властей был организован массовый еврейский погром. 49 человек погибли, около 600 были ранены, треть домов города была разгромлена погромщиками.
Кишиневский погром не был неожиданностью – кровавые наветы, грабежи и убийства евреев были в Российской империи явлением практически повседневным, однако он стал первым, весть о котором практически моментально разнеслась и по России, и по всему миру благодаря усилиям российских журналистов и интеллигенции, еврейских активистов и западной прессы.
Уже спустя три дня, 23 апреля, в Лондоне на фоне первых новостей из Кишинева состоялась встреча, последствия которой для сионистского движения иначе как судьбоносными назвать нельзя.
После триумфального старта на Первом сионистском конгрессе в 1897 году в начале нового, ХХ века мировое сионистское движение с Теодором Герцлем во главе зашло в тупик. Османская империя, владевшая Палестиной, не проявила большого интереса к идеям сионизма – в Стамбуле опасались, что массовая иммиграция евреев из традиционно враждебных Турции стран, в первую очередь из России, может привести к отторжению Палестины от империи при содействии христианских держав.
Даже попытка Герцля подкупить султана огромной суммой в 150 миллионов фунтов ни к чему не привела. На фоне нарастающего насилия против евреев в России Герцль начал искать промежуточное решение, которое могло бы позволить "эвакуировать" евреев Восточной Европы в более безопасное место до тех пор, пока борьба сионистов за Эрец-Исраэль не увенчается успехом.
В 1902 году Герцль впервые встретился с британским секретарем по делам колоний Джозефом Чемберленом и попросил его обдумать возможность открыть для еврейской иммиграции Кипр или Северный Синай, находившиеся тогда под контролем Англии и географически близкие к Палестине.
Чемберлен разрешил сионистам начать переговоры с египетскими властями о возможности колонизации района Эль-Ариша на Синае, однако в январе 1903 года у него появилась другая идея. Чемберлен обнаружил в Восточной Африке идеальную, по его мнению, территорию, расселение евреев на которой не только решило бы проблему антисемитизма в России, но и полностью соответствовало бы интересам Британской империи. Так начал формироваться проект, который вскоре получит название "план Уганды" и войдет под этим именем в историю сионизма и еврейского народа.
Сразу надо подчеркнуть – никакого отношения к современной Уганде и даже к британской колонии, существовавшей в начале XX века, территория, на которую положил глаз Чемберлен, не имела. Вся она – 15 тысяч квадратных километров - находилась на территории сегодняшней Республики Кения.
Путаница возникла, скорее всего, потому, что по этой территории проходила железная дорога, соединявшая протекторат Уганды с океаном. История и география не всегда ходят рука об руку – проект, который сам Герцль в своем дневнике называл "план Найроби", навсегда оказался связан с Угандой.
23 апреля Чемберлен встретился с Герцлем в Лондоне и официально предложил ему (впервые признав его полномочным представителем еврейского народа) начать переговоры о создании еврейской колонии в "Уганде". В отличие от Эль-Ариша, где британские власти должны были учитывать резко негативное мнение местной египетской аристократии и бедуинских кланов, колонизация Восточной Африки могла начаться немедленно по достижении договоренностей между Британией и сионистами. Удобный климат, выход к морю, защита британской короны – предложение Чемберлена выглядело очень заманчиво. О том, чего хотят сами африканцы, тогда думать было не принято.
Надо сказать, что Герцль не сразу схватился за идею Чемберлена. Уже имея опыт работы с сионистами России, Польши, Румынии, он предполагал, что предложение создать эрзац-Сион в Африке не будет у них популярно. Однако на фоне провала переговоров с турками и после августовского визита в Россию, где из бесед с главой царского МВД Плеве Герцль сделал вывод о необходимости продемонстрировать России подлинные цели сионизма, он решил форсировать события.
23 августа Герцль представил "план Уганды" шестистам делегатам Шестого сионистского конгресса в Базеле. Он ожидал протестов, но вряд ли был готов к тому, что русские сионисты воспримут его идею как самое настоящее предательство целей сионизма.
Когда 26 августа дело дошло до голосования, то, невзирая на все заверения Герцля о том, что речь идет о временном решении, несмотря на активную поддержку Макса Нордау, почти 130 делегатов покинули заседание. Решение создать комиссию для проверки "плана Уганды" было принято, но конфликт в сионистском движении только начался.
Одним из главных и самых бескомпромиссных противников "плана Уганды" был уроженец белорусской деревни Дубровно Авраам Менахем-Мендл Усышкин. "Неистовый" борец за немедленную иммиграцию евреев в Палестину, Усышкин стал сионистом гораздо раньше Герцля и гораздо больше интересовался не политическими комбинациями, а приобретением земель, расселением там евреев и обучением их сельскому хозяйству.
Мысль о том, что от всего этого придется отказаться ради колонизации далекой "Уганды", перспектива даже временной уступки "права первородства" еврейского народа на Землю Израиля была для Усышкина совершенно неприемлема, и он, создав фракцию "Ционей Цион", начал ожесточенную полемику и против Герцля и Нордау, и против фракции "территориалистов", которые были готовы принять любое предложение территории для евреев.
Конфликт между сторонниками и противниками "плана Уганды" накалил страсти до такой степени, что чуть было не перешел в кровопролитие. 19 декабря 1903 года еврейский студент из России Хаим Лубан выстрелил на ханукальном балу парижского Сионистского общества в Макса Нордау с криком "Смерть Нордау, восточному африканцу!" Лубан промахнулся, однако конфликт продолжался.
В начале 1904 года Усышкин даже потребовал отставки Герцля, однако тут даже его сторонники решили, что раскол зашел слишком далеко, тем более что поступавшая из Африки и из Лондона информация говорила о том, что британские жители Кении и Уганды решительно выступают против любого "импорта евреев".
Герцль получил согласие на отправку комиссии в Уганду, но уже спустя два месяца, 3 июля 1904 года, его не стало. В своем завещании (видимо, и для того, чтобы не оставить уже никаких сомнений в своей верности идеалу Сиона) Герцль попросил похоронить себя возле могилы отца, "до того дня, когда еврейский народ перенесет мои останки в Палестину". Его пожелание сбылось через сорок пять лет.
Несмотря на усилия "территориалистов" во главе с Исраэлем Зангвиллем (автором неполиткорректной фразы "в Восточной Африке есть дикие звери, но в Иерусалиме есть куда худшие дикари и религиозные фанатики", со смертью Герцля "план Уганды" был обречен, и в августе 1905 года Седьмой сионистский конгресс официально уведомил об этом британское правительство.
Российские сионисты одержали победу, и даже кровавые конвульсии первой русской революции не заставили их изменить свое мнение. Поражаясь стойкости и принципиальности "Ост-юден", Герцль однажды сказал: "На шее у этих людей петля, и все равно они отказываются!" Сегодня мы – потомки тех русских евреев – можем и должны гордиться тем, что благодаря их принципиальности и самопожертвованию сионистское движение осталось по-настоящему сионистским.
Автор - дипломат и общественный деятель, вице-президент фонда "Генезис" по развитию внешних связей, посол Израиля в России (2010-2015 гг.), многолетний руководитель радиостанции РЭКА - израильского государственного радио на русском языке.
