Отчет госконтролера: выстрел холостой и в никуда
Почему проверка госконтролера потребовалась в случае с операцией "Нерушимая скала"?
С тем, чтобы в точности предсказать реакцию любого израильского политика на доклад государственного контролера, посвященный операции "Нерушимая скала", справился бы любой начинающий политконсультант. Скажи мне, к какой партии ты принадлежишь и на каком посту находился летом 2014 года, и я составлю для тебя идеальное заявление о твоем отношении к выводам госконтролера
Кто-то сделает из этого вывод о легкомыслии министров и депутатов, кто-то укажет на профессиональные ведомства, к числу которых принадлежит Институт госконтролера, как на антипод поверхностной публичной политики. Но вывод может быть и иным. Расследования, подобные тому, что завершил Йосеф Шапира, по определению являются частью публичной политики, они проводятся в расчете на максимальный общественный резонанс.
Понятно, когда предметом проверки госконтролера становится жалоба на коррупцию или иные нарушения законности в каком-то учреждении. Понятно, когда в результате очевидного всем провала правительством создается специальная следственная комиссия. Но почему проверка госконтролера потребовалась в случае с операцией "Нерушимая скала"?
Основные выводы госконтролера состоят в том, что до кабинета не доводилась необходимая информация о диверсионных туннелях ХАМАСа и что вследствие этого связанная с ними опасность недооценивалась кабинетом. Автор этих строк без всякого расследования был бы готов согласиться с тем, что всякий премьер-министр пытается свести к минимуму число лиц, участвующих в принятии решений военно-политического характера.
В результате такого подхода кабинет часто становится лишним, с его точки зрения, форумом. Ничего хорошего в этом нет, и данная практика стала поводом для кризиса в отношениях Биньямина Нетаниягу с министром образования Нафтали Беннетом почти год назад, задолго до публикации выводов госконтролера.
Но какие бы рекомендации ни публиковались в связи с необходимостью четко определить полномочия кабинета и обязанности военных инстанций по отношению к нему, фактическое решение связанных с этим вопросов всегда будет зависеть от баланса сил в кабинете и от степени доверия в отношениях премьер-министра с прочими членами данного форума.
Равным образом никакого расследования не требовалось для того, чтобы констатировать системную незаинтересованность израильских военных и разведывательных структур в укреплении позиций Штаба национальной безопасности, само положение которого - между этими структурами и высшим политическим руководством страны - становится вызовом для них и иногда для главы израильского правительства.
В Израиле необходимость создания такого органа была впервые отмечена комиссией Аграната в 1974 году, соответствующая поправка в Основной закон о правительстве была внесена в 1992 году, но создан израильский Совет национальной безопасности (СНБ) был только в 1999 году, причем именно Биньямином Нетаниягу. В 2008 году Совет был переименован в Штаб национальной безопасности, но роль его оставалась невелика. В показаниях, дававшихся комиссия Элиягу Винограда, созданной после Второй ливанской войны, некоторыми должностными лицами прямо говорилось, что существование СНБ носит в Израиле сугубо номинальный характер.
Справедливости ради отметим, что Нетаниягу в большей степени, чем любой другой премьер-министр, способствовал повышению реального статуса СНБ (и затем ШНБ) в израильской системе власти. Это особенно ощущалось в период, когда Штаб национальной безопасности возглавлял Узи Арад, и это же явилось наиболее вероятной причиной подвоха, с помощью которого бывший директор ШАБАКа Юваль Дискин вышвырнул Арада с поста председателя ШНБ, сделав его заодно противником Нетаниягу. Встраивание ШНБ в израильскую систему власти до сих пор не завершилось, и если Йосеф Шапира хотел громко посетовать по этому поводу, ему, опять же, не требовалось проводить длительное и дорогостоящее расследование. Он мог просто зачитать вслух соответствующие места из отчета комиссии Винограда.
Труднее всего понять, в чем состоит конкретный смысл утверждений госконтролера о том, что опасность, связанная с диверсионными туннелями ХАМАСа, недооценивалась кабинетом. О том, что туннели, ведущие в глубь израильской территории из сектора Газы, существуют, знал в Израиле любой обыватель. Гилад Шалит был похищен в июне 2006 года с помощью такого подкопа, и с тех пор число ведущих на израильскую территорию туннелей могло только увеличиться. А теперь спросим: что значило оценить по достоинству связанную с ними опасность? Использовать волшебную палочку? Начать войну в Газе, как только стало известно о наличии у ХАМАСа этого диверсионного средства?
Наземная операция в Газе означала войну - пусть не сопряженную для Израиля с критической опасностью, но войну, которая будет иметь свою цену: выраженную в прямых военных потерях Израиля, в длительном нарушении нормального ритма жизни в обширных районах нашей страны, а также международную и финансовую. Почему госконтролер возомнил, что судить о желательных сроках начала такой войны он способен лучше, чем политическое руководство страны, отвечающее за последствия принимаемых им решений?
Тот факт, что ХАМАС сознательно пошел на обострение конфликта с Израилем в июле 2014 года, задним числом подтвердил правоту Нафтали Беннета и привел к тому, что указания этого министра на диверсионные туннели ХАМАСа как на оптимальный объект израильской операции превратились в конкретную постановку задачи. Но все то время, пока еще можно было рассчитывать на спад напряженности, Биньямин Нетаниягу, министр обороны Моше Яалон и начальник Генштаба Бени Ганц, считавшие, что Израилю лучше избежать эскалации, с полным правом отстаивали свою точку зрения. После этой полемики у всех ее участников остался неприятный осадок в душе, но никакое расследование в связи с этим не требовалось.
Госконтролер также "установил", что ЦАХАЛ завершил операцию в Газе, не уничтожив всех диверсионных туннелей, и оповестил израильтян о том, что это опасное средство все еще остается в руках ХАМАСа. Но что здесь является критикой? Операция "Нерушимая скала" продолжалась пятьдесят дней. Как долго предложил бы вести ее госконтролер? Еще столько же? У Йосефа Шапиры был умный оперативный план, следуя которому ЦАХАЛ выполнил бы поставленную перед ним задачу быстрее и полнее?
Если госконтролер полагает, что операцию в Газе нужно было продолжать до обнаружения и уничтожения всех проложенных ХАМАСом туннелей, хотелось бы среди прочего знать, кому именно он предлагает уплатить политическую и личную цену за превращение в щебенку всего жилого фонда в секторе Газы. Если он находит, что военные операции Израиля в этом районе, и так весьма частые в последние годы, должны проводиться еще чаще, хотелось бы, чтобы он опробовал свой тезис в каком-нибудь международном форуме.
О его отчете говорят так, будто результатом "Нерушимой скалы" не стали два с половиной года беспримерного затишья в районе сектора Газы. Поговорят еще несколько дней, а потом забудут.
