В Израиле открывается международный конкурс Артура Рубинштейна. Интервью
С 25 апреля по 11 мая в Тель-Авиве пройдет XV Международный фортепьянный конкурс имени Артура Рубинштейна, в котором по традиции примут участие молодые талантливые исполнители со всего мира. О конкурсе и жизни, о личном творческом пути и музыкальных вкусах накануне конкурса рассказывает один из его организаторов - артистический директор товарищества Артура Рубинштейна Идит Цви
Солнца так много, что, кажется, будто в мире включили особую иллюминацию. Яркая весна греет. На площади возле "Габимы" и "Гейхал ха-тарбут" тель-авивские жители ловят небесное золото, туристы щелкают затворами фотокамер. На фиолетовых и розовых клумбах сидят дети. Дом, в котором размещается международное музыкальное товарищество Артура Рубинштейна, совсем рядом. Тоже на площади Культуры. В тихом кабинете мы ведем наш разговор. Со всех стен здесь смотрит, звучит, вещает великий пианист Артур Рубинштейн. Венчик легких волос развевается над чеканным прозрачным лицом. Профиль волшебника рояля, чье имя носит один из самых важных международных фортепьянных конкурсов, парит над папками, бумагами, покрытым восточным ковром роялем. Идит Цви, артистический директор амуты, сидит за своим рабочим столом…
- Человек, который уже семнадцать лет стоит у руля такого значимого международного конкурса, с которым связаны многие большие имена в мире музыки, наверняка имеет и собственную интересную и поучительную историю...
- Все произошло случайно. Случай сыграл в моей жизни самую важную роль. Мне кажется, я вообще ничего для себя не выбирала, почти ничего. Я родилась в семье уцелевших в Катастрофе. Папа из Литвы, он был водителем автобуса, это его фамилия Цви, я ее не меняла. А моя мама из Германии, "йеки", как называют немецких евреев. Она была пианисткой, педагогом по музыке. Мама всегда оставалась моим главным союзником, но и самым главным критиком. И музыку я слышала всегда, еще в материнском животе. И рояль был всегда в моей жизни, и это тоже уже никогда не изменится. Профессия нашла, выбрала меня, и я, оглядываясь назад, ничего бы не стала менять в своей жизни.
- На идише и на немецком. И я их знаю - и всегда отказывалась от этих языков. На немецком я не могу, не хочу говорить. Когда на перроне поезда в Германии слышу "Ахтунг", мне становится не по себе. Хотя в Германии я чувствую себя дома...
- Папа тоже был любителем музыки?
- Нет, я бы так не сказала. Он никогда не выражал особой тяги к музыке, но и не возражал, что я этим занимаюсь. Не отговаривал. Другой дороги, другого маршрута просто не было. И все шло своим чередом: Консерваторион, Академия музыки. Когда пришло время служить в армии, тоже на сцену вышел случай. Я должна была быть учительницей ("мора-хаелет"), но случайно встретила человека, знакомого знакомых, который работал на "Галей-ЦАХАЛ", и спросила его, нельзя ли и мне работать на радио. Сегодня это звучит почти нереально, многие мечтают о такой службе, и эта мечта выглядит фантастикой. А я даже не совсем представляла, что и как на радио происходит. Я даже не ждала, что из этого что-то выйдет. А мне почти сразу позвонили и пригласили на собеседование. Так я стала сотрудницей военной редакции. Был 1967 год. Скажу, что тогда многие вещи, наверное, легче происходили. После службы я осталась гражданской сотрудницей. В 21 год уехала учиться в США - в Филадельфию, в университет.
- Вы решили стать профессиональным журналистом?
- Мне было на радио всегда очень интересно. Да и вообще, вспоминая разные моменты жизни, я думаю, что могла бы сказать о себе очень коротко: мне никогда не было скучно! В Штатах я снова начала играть. Познакомилась с удивительными людьми. Участвовала в музыкальном фестивале в Вермонте. Выдающийся пианист Ричард Гуд сказал мне, что я просто обязана выступать. И я выступала. С разными составами. На нашем радио есть записи. Мне нравилось играть в ансамблях, я всегда больше любила на сцене музицировать вместе с коллегами, чем играть сольно.
- Мысли жить и работать в Штатах не было?
- Наверное, была. Но в 1971 году умер отец. Я вернулась домой. А в 1974 году меня позвали на радио "Коль ха-музика", я стала там редактором. И много-много разных вещей там придумала.
- Сегодня тоже возможно проводить такие крупные мероприятия на добровольной основе? В конкурсе Артура Рубинштейна, например, жюри, вероятно, работает без гонорара?
- Разумеется, нет. Все получают деньги и, конечно, гостиницу. Времена чистого энтузиазма прошли...
- Семнадцать лет вы живете, мыслите, дышите конкурсом Артура Рубинштейна. Какие эпизоды конкурсной истории были для вас самыми трогательными?
- Таких было много! И я опять - как с фестивалем в Кфар-Блюме - каждый раз всегда ужасно волнуюсь. И всегда слышу от коллег, от друзей: "Разве возможно сделать лучше?!" И надеюсь, что следующий конкурс будет лучше. Вы знаете Бориса Гилтбурга?
- Да, мы болели за него, он очень вырос, стал большим и серьезным музыкантом...
- А я его знаю давно. Он ведь не хотел участвовать в конкурсе Рубинштейна. Я его убедила! И очень этим горжусь, Борис получил вторую премию - он уступил Даниилу Трифонову, а там уже действительно ничего нельзя было сделать... Теперь Трифонова вообще никак нельзя заполучить, даже нам невозможно найти место в его плотном графике, все расписано на годы вперед. Гилтбург поехал на конкурс королевы Елизаветы в Брюссель и выиграл. Наш опыт ему очень пригодился.
- Вы считаете, что конкурс для музыканта вещь полезная? Это все же не спорт, трудно сравнивать очень разных по стилю, по характеру, по нервным характеристикам творческих людей...
- Конкурс - это яркое шоу, это особое удовольствие для слушателей, для публики. Это, возможно, своего рода детектив, интрига здесь - как в захватывающем романе.
- Великий Святослав Рихтер никогда не участвовал ни в одном конкурсе...
- И Артур Рубинштейн тоже. Дороги у всех очень индивидуальны. Но напряжение, атмосферу, праздник конкурса ни с чем нельзя сравнить.
- В жюри вместе работают 11 человек, 11 эго. Как складываются отношения в этой команде индивидуальностей? Как они сосуществуют вместе?
- Видимо, нам везет, но атмосфера, отношения в судейской коллегии всегда очень хорошие. Никаких тревог, сцен или скандалов не было!
- Первая премия конкурса, премия Артура Рубинштейна - это 40 тысяч долларов. Вторая - 25 тысяч, третья - 10 тысяч. А еще надо снимать залы, гостиницы, платить оркестру, дирижеру, да список затрат огромный... Откуда деньги у конкурса?
- Немного дает страна. Много дают филантропы.
- Сколько человек трудится для того, чтобы все работало, чтобы все обо всем в нужное время знали, чтобы все сошлось и выглядело самым достойным образом?
- Нас здесь в офисе четверо. Четыре девочки. - Она смеется и добавляет: - Нам трудно, зато и успех наш!
- Кто-то из сильных мира сего - министры, президент, глава правительства - бывали среди гостей на конкурсе, носящем имя великого еврея, пианиста Артура Рубинштейна? Конкурса, который приносит славу Израилю, способствует росту авторитета музыки и музыкантов?
- Нет. Такого не было никогда. Видимо, у этих людей всегда есть более важные дела.
- Бывает ли так, что ваше мнение не совпадает с мнением жюри?
- Бывает, очень даже часто бывает. Я на всех заседаниях, разговорах судейских присутствую. Но права голоса у меня нет. И я никогда не говорю вслух, что я думаю. И никому о своих мыслях не рассказываю.
- Критерии отбора в этом году, способы отбора конкурсантов изменились?
- В этом году подали заявки 35 человек, к соревнованию допущены 32 участника. Впервые мы принимали видео. Все участники уже являются победителями каких-то фортепьянных конкурсов.
- Кто представляет Израиль, нашу страну?
- От Израиля на конкурсе выступят три участника: Томер Гвирцман, Евгений Йонтов, Рафаэль Скорка.
- Как вы относитесь к разного рода шоу типа "Филармония в джинсах", к попыткам завлечь слушателя в залы любым путем?
- Мне это не очень нравится, не слишком близко моему сердцу. Но я знаю сегодняшнюю ситуацию. Знаю, что классике нелегко, и тем, кто ее исполняет, надо как-то жить. Я интервьюировала Ицхака Перлмана, спросила про его участие в каких-то телепрограммах, где совсем нет места классике, а есть сплетни и кулинарные рецепты. Он сказал: "Мне надо как-то себя обеспечивать, для этого необходимо, чтобы обо мне помнили. И я иду на телевидение. И другого выхода нет".
- Ваши дети стали музыкантами?
- Ни две мои дочери, ни мои внуки с музыкой никак не связаны. Внуки полностью утонули в компьютерах. Мне эта культура, этот досуг непонятны, но таков сегодня мир. Я росла в атмосфере дисциплины, моя немецкая мама серьезно и решительно меня направляла. А теперь труд музыканта, необходимость много заниматься расценивается как проклятие. А с таким подходом далеко не продвинешься. Думаю, поэтому и мои дети и внуки не хотят иметь с музыкой ничего общего.
- Что вы хотите пожелать слушателям, которые придут в зал "Реканати" в Тель-Авивском музее искусств и в "Гейхал ха-тарбут" слушать участников XV Международного конкурса имени Рубинштейна?
- Конкурс - это уникальная возможность услышать море музыки, открыть себя и неизвестное в музыке, и больше услышать, и лучше приобщиться к музыкальным стилям, и понять что-то новое в людях, в мире, и стать более тонким ценителем, и понять, почему тот или иной человек выбирает ту или иную музыку. И задуматься, как реагирует тот или иной исполнитель на зал, на азарт борьбы, на нервные нагрузки... Это все нельзя не взять себе! Не пропустите эту возможность, дайте себе счастье общения с музыкой!
XV Международный фортепьянный конкурс имени Артура Рубинштейна вновь пройдет в двух центральных концертных залах Тель-Авива - в зале "Реканати" Тель-Авивского музея и в филармоническом зале имени Чарлза Бронфмана в "Гейхал ха-тарбут".
